Зависимы сейчас (ЛП)

— Но если я буду спать на диване, я не поддамся искушению. А ещё… если я буду с тобой в одной постели, я знаю, что я попытаюсь заняться с тобой сексом, даже если я понимаю, что не должна.

— Лили…

— И я не хочу быть слабой и молить о сексе, но это неизбежно, ведь так? Ты как мой наркотик.

— Лил...

— Вот такая я: жалкая возбужденная девушка, которая бросается на своего парня и продолжает доставать его сексом, когда он говорит нет, — я задыхаюсь. — Боже мой. Я же как насильник. Я буду пытаться изнасиловать тебя каждую ночь.

Он касается моих щек, и я тут же вздрагиваю.

— Вау! Как ты так быстро тут оказался? — мое сердце колотится так сильно, что стучит в ушах словно барабан.

Он не отодвигается, его руки нежно обхватывают мое лицо, а в его глазах читается искреннее беспокойство.

— Ты что, получил суперсилу в реабилитационном центре? — тихо спрашиваю я, уже зная правду. Я так сильно разволновалась, что даже не заметила, как он слез с кровати.

— Ага, — прошептал он, оказавшись ко мне ещё ближе. — Только не ту, о которой ты думаешь, — он смахивает сбежавшую слезу большим пальцем. — Ты больна.

Я делаю напряженный вдох. Слова из его уст душераздирающие, хоть и правдивые. Я пытаюсь вырваться, но его рука скользит по моему затылку. Другой рукой он держит меня за плечо и удерживает на месте.

— Я тоже болен, — говорит он, — и будут времена, когда мы будем слабыми. Когда мы будем молим о том, что нам не позволено. Ты не можешь этого бояться, Лил. Ты не можешь спать всю жизнь на диване из-за этого страха. Ты просто должны верить, что в конце пути ты станешь очень сильной. Даже если по середине наделаешь кучу ошибок.

На этот раз никаких искажений в его словах. Я понимаю его. Я сокращаю расстояние между нами и утыкаюсь головой ему в грудь.

Он обнимает меня и целует в макушку.

— И ты не насильник.

Я чувствую, как он улыбается.

— Ты моя девушка, которая не в силах контролировать свои компульсии.

— Так мне больше нравится, — бормочу я.

Некоторое время мы стоим неподвижно, и я позволяю ему гладить меня по затылку, пока мой пульс не стабилизируется до умеренного ритма. Почему что-то такое маленькое, как сон в постели, должно быть таким трудным?

Я отстраняюсь от его теплого тела и забираюсь в постель, скользя под мягкими простынями.

Он наблюдает, как я строю баррикаду из подушек между своей и его стороной. Я уверена, что позже ее уничтожу. Я поднимаю взгляд, когда заканчиваю с оборонительным обрядом.

— Перестань улыбаться, — произношу я.

— Никаких объятий?

— Не сегодня.

— Это моя фраза.

Я приподнимаюсь, когда он прячет свой дневник в прикроватную тумбочку.

— Ты многому научился в реабилитационном центре, да?

Часть меня думает, что я упустила секрет борьбы с зависимостью. Кажется, Ло знает больше меня, или, по крайней мере, уровень его уверенности значительной превышает мой. Но я не могу позволить себе реабилитацию, не раскрыв свой секрет семье. И в любом случае я не уверена, что мне подходит групповая терапия.

Теперь, когда мы вернулись домой, Ло решил не посещать собрания анонимных алкоголиков. Даже Райк сказал, что ему не нужно туда ходить. И я не могу понять почему. Ло не рассказывает много о своем выздоровлении, но он сказал, что по-прежнему будет регулярно посещать своего терапевта в Нью-Йорке. Иногда хочется себя ущипнуть, чтобы поверить, что он отправился в реабилитационный центр всего в часе езды от Принстона. Я рада, что не знала об этом. В противном случае, я бы нашла способ увидеться с ним, хотя это было запрещено.

— Я узнал там достаточно, — ответил Ло, засовывая ноги под одеяло. — И планирую научить тебя всему, что знаю.

Я улыбаюсь. Звучит неплохо. Я снова опускаюсь на кровать. Ло наклоняется и дергает за шнур лампы, окутывая комнату тьмой.

Есть что-то крайне бодрящее в глубокой ночи. Словно перед сном, ваш разум резко просыпается. Все мои переживания нахлынули как по щелчку пальца. Начиная угрожающими сообщениями и заканчивая катастрофической успеваемостью в Принстоне. Меня переполняет тревога. Не говоря уже о том, что с возвращением Ло его проблемы стали моими. Он на мели, без работы и бросил колледж. Его отношения с отцом и так были сложными, теперь я даже не знаю, осталось ли от них что-нибудь.

У меня больше проблем, чем я могу решить за одну ночь. Я закрываю глаза в надежде поскорее заснуть. Но шестеренки продолжают крутиться. Отлично, я преодолела свой страх и сумела лечь в постель, но теперь я даже не могу в ней уснуть.

Я переворачиваюсь на бок и убираю верхнюю подушку из своей баррикады. Этого достаточно, чтобы увидеть лицо Ло. Он слегка поворачивает корпус, и благодаря тому, что мои глаза привыкли к темноте, я могу видеть его довольно четко.

— А тебя научили трюку, который поможет заснуть? — шепчу я.

— Перестань думать.

— Не могу.

— Тогда попробуй представить нечеткую картинку на телевизоре.

— Ты что, не помнишь «Звонок»? Если я попытаюсь это сделать, из воображаемого телевизора выползет девушка и уничтожит мое подсознание.

Я ожидаю, что он рассмеется, но его голос становится серьезным.

— Как ты засыпала, когда меня не было рядом?