Зависимая

Алекс закусила нижнюю губу, шокированная его словами. Разве мог этот властный, жестокий мужчина произнести их? Разве мог он признать так открыто свои чувства? Она затрясла головой, хватаясь за свой страх, как за спасательный круг, ведь он был единственным, во что она сейчас могла верить.

– Пожалуйста…

– Мать твою! – заорал Девил, вскакивая на ноги. Запустив пальцы в волосы, он смотрел на нее сверху вниз.

– Я боюсь, – вдруг призналась девушка, не поднимая глаз, уставившись в пол.

– Я тоже боюсь зависимости! Она забирает мою свободу, делает марионеткой в твоих руках. Я гибну от нее.

– Нет, я боюсь этого наваждения. Невозможно бояться того, с чем ты смирился. А я уже давно приняла это наркотическое притяжение, которое испытываю к тебе.

– Тогда ты на шаг впереди, – устало добавил мужчина.

– Я так хочу к тебе прикоснуться, – она подняла голову, непонятно откуда найдя в себе силы снова посмотреть на него, – упасть в твои объятия. Но не могу. Эти дни стали адом. Словно меня подвергали пыткам каждую минуту, но я почему-то до сих пор жива. Это нонсенс. Мое тело продолжает двигаться, есть, дышать, хотя душа потерялась в бесконечном лабиринте страданий. И я знаю, что больше такого не смогу пережить.

– Тебе не придется. Поверь мне.

– Это так тяжело. Все, что между нами, неправильно. Сплошное безумие. В природе просто не может существовать такая зависимость.

– Но она есть. Между нами. Она живет, подпитывая нас, сводит с ума, но в то же время дарит что-то ценное, важное, самое главное, без чего жизнь кажется пустой и бессмысленной.

– Но цена за все это слишком высока.

– Я готов заплатить ее.

Боль, вибрирующая между ними, была настолько осязаемой, что проходила сквозь его тело. Молчание становилось тягостным. Он знал, что проигрывал. Видел это в ее глазах, в скованных движениях, в том, как она отдергивалась от его прикосновений, как закрывалась от него. У него остался последний аргумент. Единственно важный, но его так сложно было произнести вслух.

– Я… – его голос охрип, а руки задрожали. Он – тот, от кого содрогался этот мир, – боялся признать, что пал, словно юнец, под силой древнего чувства. Но как бы сильно это ни коробило мужчину, потерять Алекс он боялся еще больше. – Я люблю тебя.

Он выдохнул это, и мир не покачнулся, птицы не запели, гром не грянул, но все же какая-то неконтролируемая энергия прошлась по его телу от кончиков пальцев до макушки. Энергия, от которой он почувствовал такой прилив свободы, какой не ощущал еще никогда. Ни когда избавился от тирании отца, ни когда в его руках появился ключ от спальни любой из желаемых женщин, ни когда понял, что мог забрать жизнь любого человека, будучи судьей и богом. Потому что эта свобода была другой. Неконтролируемой и неподвластной никому.

На секунду ее сердце затрепетало, поднимаясь, ощущая волны триумфа и радости. Самая счастливая минута в ее жизни, которую страх разбил на кусочки, злорадно смеясь ее глупости, крича: «Беги, пока есть шанс выжить, или умри…» Это было слишком. Слишком заманчиво, чтобы быть правдой. Слишком красиво, чтобы поверить. Его прошлые слова всплыли в мыслях, подпитывая страх и неверие: «Ты моя. Моя любовница, моя игрушка, моя рабыня. Свое не отпускаю». И она понимала, что ради этого чувства собственности он пойдет на все.

Вдруг легкость покинула Девила, тело напряглось от ожидания реакции единственной женщины, которая пробилась через клетку его холода, затронув то, что он считал мертвым. Мужчина нашел ее глаза, хотя она старалась их отвести, и понял, что проиграл. Вместо ожидаемой нежности, радости, страсти и любви в них стоял ужас. Ее губы дрожали, и веки медленно опустились, пряча от него выражение ее глаз.

– Нет, нет, нет… – шептала она. – Ты ни перед чем не остановишься, добиваясь своего. Если душа не поддается, ты будешь медленно убивать ее, забирая по кусочкам. Разве ты не видишь, что добился своего? Я уже мертва! Сколько можно? Оставь меня в покое.

– Хорошо.

Глава 23. Чувствуя тебя

Это было безумие. Чистый всепоглощающий голод. Руки оставляли синяки, царапали кожу, срывая одежду с наших тел. Мы явно сошли с ума, но для меня это было не важно. Главное, что я чувствовала тебя. Наконец-то ощущала каждой клеточкой души и тела. И столько, сколько получала, я отдавала тебе.

Одно слово, словно приговор, упало на нее. И все. Он развернулся и вышел из квартиры. Секунду она не верила происходящему, секунду пыталась принять это, в то время как ее рука поднялась к горлу, сжимая его. Крик отчаяния, разрывающий душу, вырвался наружу, глаза затуманили предательские слезы, и она забилась в конвульсиях боли.