Завидный жених

– Дурочка? Куриные мозги? – Он задыхался от гнева. – Легкомыслие? Как вы смеете так говорить о моей дочери, тем более что из письма совершенно ясно, – он выхватил у герцога письмо и, как флагом, потряс им в воздухе, – что это ваш недоумок сынок внушил ей что-то, сподвигшее ее на такой отчаянный поступок. – Теперь пришла очередь графа вспомнить о мисс Чилтон-Гриздейл. – А вы? Как вас угораздило выбрать для моей дочери такого несуразного жениха? Вы уверяли меня, что скандал, имевший место три года назад, был следствием недоразумения. Да уже по тому, как безобразно завязан его галстук, видно, что он не может быть приличным человеком. И нет никаких сомнений, что он намеренно напугал мою девочку какими-то дурацкими россказнями.

Алая краска гнева сменила зелень на щеках мисс Чилтон-Гриздейл, и она решительно расправила плечи.

– Вместо того чтобы выслушивать ваши оскорбления, джентльмены, и прежде чем вы успели сказать что-то, о чем можете пожалеть впоследствии, я предлагаю послушать, что сообщит нам по этому поводу лорд Грейборн.

Ого! Филипп мысленно аплодировал ее присутствию духа. Не у каждого мужчины хватило бы характера и здравого смысла на то, чтобы так решительно противостоять двум разъяренным отцам.

Откашлявшись и поправив очки, он приготовился во второй раз изложить историю, которую уже слышал два дня назад его отец:

– Дело в том, что во время моего пребывания в Египте произошло нечто, что делает невозможным мой брак с леди Сарой, как, впрочем, и с кем-либо другим.

Лорд Хедингтон брезгливо поморщился и ледяным тоном произнес:

– Мне все ясно. Вы встретили за границей какую-то женщину и вообразили, что любите ее. Что ж, это весьма прискорбная для вас ситуация, потому что ваш долг...

– Другая женщина здесь ни при чем, – прервал его Филипп. – Проблема не в этом. Дело в том, что на мне лежит проклятие.

Несколько секунд никто не произносил ни слова. Наконец лорд Хедингтон смущенно откашлялся, покосился на мисс Чилтон-Гриздейл и, понизив голос, сказал:

– Такая... неприятность иногда случается с мужчинами. В этом нет ничего необычного. Я уверен, что красота моей дочери поможет вам быстро восстановить утраченные... хм-м... способности.

Мисс Чилтон-Гриздейл издала какой-то неясный звук, а отец Филиппа заметно побледнел. Сам же Филипп, напротив, почувствовал, что стремительно краснеет. Черт возьми, неужели этот разговор происходит на самом деле? Он провел ладонью по лицу.

– Я не импотент, ваша светлость.

Облегчение, испытанное графом и отцом Филиппа, лишило их на время дара речи, и, прежде чем они смогли заговорить, Филипп продолжил:

– Я говорю о буквальном проклятии, высеченном на расколотой каменной табличке, которую я нашел перед самым отплытием из Александрии.

Перед его мысленным взором предстал тот день с его ослепительным солнцем и сухим, раскаленным воздухом, не похожим ни на какой другой... Воздухом, пропитанным запахом древности. Воздухом, которого так не хватало ему здесь – в стране, где он появился на свет. Он вернулся сюда лишь для того, чтобы исполнить обещание, данное отцу десять лет назад.

В тот день Филипп уже собирался заканчивать работу и все время откладывал этот момент, потому что знал, что уже никогда больше ему не придется доставать сокровища из сухого и горячего песка. И вот перед самым закатом солнца...

– Она лежала в алебастровом ящике и сразу же необычайно заинтересовала меня. На ней была высечена какая-то надпись на древнем языке. Я взял ее с собой в каюту на борту «Мечтателя» и начал расшифровывать текст уже после отплытия. Только закончив, я понял, что это проклятие.

Лорд Хедингтон хмурился, как грозовая туча:

– Как может современный человек верить в подобную чепуху?

– Это не чепуха, ваша светлость. В древние времена проклятия были довольно обычным делом, да и сегодня они существуют во многих культурах. – Филипп глубоко вздохнул и продолжал: – Судя по тексту и по возрасту камня, который носит имя Камень слез, можно предположить, что надпись была сделана в первом или втором веке до нашей эры. Вероятно, проклятие предназначалось невесте автора, которая изменила ему за несколько дней до свадьбы. Оно предусматривает три события, два из которых должны произойти до свадьбы, а третье – через два дня после нее. До свадьбы невеста должна пострадать от неожиданного падения, впрочем, не опасного для жизни, и от сильного приступа головной боли. Я думаю, это символизирует ее моральное «падение» и боль, которую она причинила своему жениху. Затем, через два дня после свадьбы, невеста... должна умереть.

Последовало долгое молчание, которое было прервано графом:

– То есть вы утверждаете, что моя дочь должна умереть через два дня после свадьбы только потому, что так нацарапано на старом обломке булыжника?