Заветы предательства

Комната наполнилась отвратительным хрустом лопающихся костей, и пламя в теле Астенну померкло, словно погашенная люмосфера.

Эфирная аура рассеялась, будто развеянный ветром дым, и очередная частица сердца Аримана обратилась в камень от потери еще одного из Тысячи Сынов.

От Хатхора Маата не укрылась его досада:

— Не стоит скорбеть о таких монстрах, как он.

Ариман зло повернулся к Павониду:

— Человек знания должен не только уметь любить врагов, но также ненавидеть друзей.

Амон повертел голову мертвеца из стороны в сторону, как будто желая понять, что стало причиной дегенерации. Собек опустился на колени и провел пальцем по порошковым линиям лунного каустика.

— Ты сильно рискуешь, изучая Изменившихся, — сказал он.

— Я рискую больше, не изучая их, — ответил Ариман. — Все мы.

— Ты узнал от него что-нибудь полезное? — спросил Амон.

Ариман на секунду заколебался, прежде чем ответить:

— Теперь я понимаю, как распространяется порча.

— Но ты не знаешь, как обратить ее вспять?

— Нет, пока нет.

Амон пожал плечами:

— Нужно сообщить об этом Алому Королю.

— Ты же знаешь, что мы не можем, — зло бросил Ариман.

— Почему? Однажды он остановил это, сможет и вновь.

— Он просто отсрочил нашу дегенерацию. В своем высокомерии он счел, что овладел порожденными Великим океаном силами.

Амон издевательски рассмеялся:

— И ты думаешь, что остановить это сможем мы. И кто теперь высокомерен?

— Ты пробыл вдали от легиона слишком долго, Амон, — прорычал Ариман. — Скитания завели тебя в самые дальние уголки мира, но что ты узнал? Ничего.

Амон приблизился к нему вплотную.

— Значит, я узнал не больше твоего, Азек.

Собек быстро встал между Амоном и Ариманом.

— Примарх может нам помочь.

Ариман покачал головой и пролистал Книгу Магнуса до страницы с незаконченной формулой и эзотерическими вычислениями.

— Мы уже шли этим путем прежде, братья. Когда Рубрика будет готова, мы поднесем ее нашему отцу. Если он узнает о Великой Работе, пока она не завершена и не опробована, то остановит ее.

Хатхор Маат прикоснулся к пожелтевшим страницам Книги Магнуса, будто она была священной реликвией.

— Зря ты предполагаешь, будто его это вообще волнует. Когда в последний раз кто-либо из вас видел Магнуса или чувствовал его присутствие в этом мире?

Их молчание только раззадорило словоохотливость Хатора Маата, что никогда не было особо сложной задачей, и его лицо приняло более вальяжное выражение.

— Магнус размышляет в Обсидиановой башне. Кто знает, какие мысли тревожат его разум? Определенно не судьба оставшихся сынов.

— Ты очень много думаешь, Хатхор Маат, — сказал Амон. Когда-то он был советником примарха и всегда становился на защиту повелителя, когда споры становились слишком накаленными.

— Думаешь? И что ты предлагаешь нам делать? Покорно ждать, что нам преподнесут волны варпа? Будь они прокляты вместе с тобой, — Хатхор Маат приблизился к искаженному трупу Астенну, чьи прежнее благородство и величие были теперь уничтожены и осквернены. — Я не уподоблюсь ему, и если мне придется пойти против воли примарха, то так тому и быть.

К щекам Амона прилил румянец, и его аура сместилась на высшие Исчисления боя. Однако Собек усилил свои способности Корвида, чтоб спроецировать в разум обоих воинов их будущее: сломанные кости, сожженная плоть и конечная гибель.

— Довольно.

Амон и Хатхор Маат поморщились при виде своей смерти. Адепты уняли свои силы, и рассеивающиеся энергии полыхнули из психовосприимчивого шпиля вспышкой эфирного огня.

Ариман шагнул на середину комнаты.

— Мы идем по предначертанному пути с единой целью, и забыть эту цель — величайшая глупость.

— А раз за разом повторять одно и то же, ожидая других результатов, — образцовое безумие.

— Тогда что ты предлагаешь?

— Ты знаешь.

Ариман вздохнул:

— Отлично. Я поговорю с Алым Королем.

Обсидиановая башня не зря получила свое название — изогнутый шип из черного камня возвышался над остальным пейзажем. Такую невероятную конструкцию она обрела в считаные мгновения по мимолетной прихоти, которую Алый Король воплотил в реальность. Башня состояла из неровного стекловидного вещества, подобного шероховатой вулканической скале, пронизанной прожилками света. В ее поверхности не было ни единого окна или двери, кроме тех, что силой мысли создавал примарх.

Вершина башни сияла, частично излучая свет и частично поглощая его. Никто не мог смотреть на сияние, не ощущая на себе взгляда Алого Короля — всевидящего и всезнающего присутствия, не оставлявшего теней, в которых можно было бы утаить секреты.

Ариман старался не смотреть на сияние.

В мире, пронизанном энергией варпа, можно было в мгновение ока перемещаться из одного места в другое, но Ариман предпочитал путешествовать на «Громовом ястребе». Как и все в этом мире, корабль не избежал трансформирующих энергий нового дома. Его корпус стал одновременно более обтекаемым и хищным. Сила имени изменила машину по своему подобию.