Заветы предательства

Под низким бугристым лбом слезились глубоко посаженные желтые глаза. Тварь зарычала вновь, скрежеща клыками и плюясь густой слюной из раззявленной пасти. При любом движении дородное тело колыхалось, сотрясая костяные амулеты и пластины брони, что висели, будто морские желуди, облепившие корпус судна.

Никогда прежде я не видел настолько огромного орка. Когда он шагнул на платформу, ее опоры согнулись под тяжестью чудовища. Руки зеленокожего были забраны конструкциями из металлических прутьев, откуда прямо под кожу, в мускулы, уходили какие-то трубки. На лапах он носил железные латные перчатки размером больше моего туловища. Их обтекали разряды зеленой энергии, которые шипели и трещали на коже создания.

Оно смердело — это была жгучая смесь мускусной звериной вони, запаха машинного масла и сернистого душка от включенных генераторов щита.

Конечно, прежде я встречал подобных ему вожаков, колоссальных здоровяков, которые вызывающе ревели в небеса и самозабвенно бросались в бой. Такими монстрами управляла свирепая жажда битвы, пылкое желание крушить, убивать, уничтожать и насыщаться.

Но этот оказался иным. Его жирное тело соединялось с лязгающими механизмами, скрепленными с доспехом, как у наших лоботомированных оружейных сервиторов. Неужели орки и такому научились у нас?

И гнев чужака оказался иным. Издаваемые им звуки, то, как он двигался, как порой становился размытым его звериный взгляд — все это было другим. Тогда я понял, что вижу, как меняются зеленокожие на грани неотвратимого поражения. Слепая ярость покидала их, но они не молили о пощаде и не начинали, в конце концов, испытывать страх перед врагами.

Они теряли разум.

— Свалить его! — взревел я, целясь в голову ксеноса.

Мы открыли огонь из всего, что у нас оставалось. Стреляли прямо в вожака и видели, как болты разрываются на его защитном поле. На моих глазах Джучи ринулся в атаку, пригибаясь и увертываясь от очередей, чтобы попытать удачи с клинком. Жестокий удар наотмашь разбил ему нагрудник, и легионер, вращаясь в воздухе, улетел за край платформы. Несколько братьев повторили его маневр, двигаясь с врожденным проворством и воинским умением. Никто даже не подобрался вплотную — орк раскидал их затрещинами железных перчаток, сбивая с ног, как детей. Чудище побрело к нам, размахивая руками, громадное, жуткое, пускающее слюни в лихорадочном безумии.

Я убрал пистолет и перехватил гуань дао двумя руками, одновременно бросаясь вперед. Заметив меня, вожак затопал навстречу, поднимая неуклюжие, но смертоносные лапы. Нырнув под одной из перчаток, я извернулся и сделал выпад глефой, целясь в пояс.

Лезвие клинка заскрежетало по силовому полю, выбивая пучки искр. Раздался резкий хлопок, завоняло кордитом, и защитная пелена над предплечьями твари погасла.

Не успел я воспользоваться этим, как вожак отмахнулся понизу вторым кулаком. Я попытался отскочить, но перчатка всей массой врезалась мне в бок.

Далеко отброшенный ударом, я с лязгом прокатился по платформе, но не выпустил оружие. Пока мир вертелся вокруг меня, я мельком увидел, что самая верхняя башенка крепости раскачивается на фоне неба.

Я не вывалился за платформу, но знал, что монстр совсем рядом. Остановившись, тут же вскочил на ноги и провел выпад глефой. Гуань дао снова попала в цель и рассекла одну из спиральных трубок, что подсоединялись к плечам орка. На меня хлынула горячая дурно пахнущая жидкость. При соприкосновении с расщепляющим полем клинка она вспыхнула, и нас обоих охватило яркое зеленое пламя.

Закрепляя успех, я описывал глефой стремительные зигзаги. Надеялся, что активная оборона поможет мне.

У меня не было ни шанса. Вожак, несмотря на громоздкое тело, отличался проворством. Выбросив вперед окованный железом кулак, он угодил мне под кадык и тут же врезался в меня, будто разогнавшийся «Носорог». Вторично отброшенный в сторону, я почти вырубился от удара и полетел через всю площадку. Смутно заметив перед собой ее обгорелый край, неловко попытался ухватиться за что-нибудь. Моя латница почти сомкнулась на изломанной балке, но ржавый металл рассыпался под пальцами.

Высекая по дороге пучки искр из стальной платформы, я с грохотом перевалился за край. Подо мной уходили вниз отвесные стены цитадели, и двести метров пустоты отделяли меня от скопления пылающих зданий почти на уровне земли.

В ту долю секунды, зависнув перед падением на осыпающихся ржавых листах, я решил, что смерть явилась за мной.

Но чья-то рука обхватила мое запястье. Меня втянули назад, подальше от разваливающегося края, — с легкостью, словно мое тело в доспехе ничего не весило.

Пока меня затаскивали обратно, я будто сквозь туман, ничего не понимая, видел над собой блестящие глаза на смуглом лице со шрамом. На краткий миг я уставился в них, парализованный изумлением.

Потом кто-то огромный, перепрыгнув через меня, под шорох подбитого мехом плаща и стук сапог целеустремленно зашагал в бой.

Но даже тогда я не мог сообразить, что произошло. Несколько секунд я не сознавал, кого вижу перед собой.