Зауряд-врач

Попрощавшись с дочерью, она вернулась к себе в покои, где бессильно опустилась на диван. Услышанное буквально раздавило ее, и только закалка, полученная долгим пребыванием на престоле, позволила ей не выказать чувств в разговоре с дочерью. Этот рыжий проходимец соблазнил ее девочку! То-то держался нагло. Он, что, рассчитывает войти в императорскую семью? Не бывать этому! Она не позволит.

«А еще он спас твою дочь, — сказал внутренний голос. — Не потребовав за это награды».

«Хотел произвести впечатление, — отмахнулась от этой мысли Мария. — Рассчитывал на большее, потому и не требовал. Хитер!»

«А скандал в печати почему поднял? — не отстал голос. — Не лучший способ зарекомендовать себя перед императорской семьей. Он, что, этого не понимал?»

«Он заносчивый и наглый».

«Как-то вяжется с хитростью. А если допустить, что он просто неравнодушный человек? Честный и искренний?»

«Все равно! У меня не будет рыжих внуков!»

«Разумеется! Ты же послала его на смерть. Хороший пример для других. Спаси от верной смерти наследницу, помоги императрице решить застарелую проблему, служи Отечеству верно и храбро, и наградой тебе станет германская пуля».

«Заткнись! — приказала Мария. — Все равно не отступлю. Я не меняю решений. На фронт, значит, на фронт!»

«Ну, ну! — сказал голос. — Кстати, болезнь может вернуться. Кто тогда исцелит Ольгу?»

«Найдем! — тряхнула головой Мария. — Один раз Афанасий Петрович нашел. Получится и в другой».

«Блажен кто верует, тепло ему на свете!»

«Отстань!» — приказала Мария. И голос отстал.

* * *

На встречу с государыней меня выдернули из палаты, где я обходил прооперированных солдат. Прилетел посыльный с выпученными от усердия глазами и передал повеление Загряжского явиться к нему немедленно. Что я и сделал.

— Телефонировали из приемной государыни, — сообщил Филипп Константинович. — Вам надлежит немедленно прибыть к ее секретарю.

— Зачем, не сказали? — уточнил я.

— Нет. Но, думаю, это связано со статьей в газете, — предположил Загряжский.

Я кивнул. «Московский листок» не самая популярная газета, однако статью в госпитале заметили. «Листок» ходил по рукам. Я ловил любопытные взгляды коллег и видел, как они шушукаются в коридоре. Ко мне, впрочем, не приставали. То ли из деликатности, то ли из опасения, что запишут в компанию.

— Что бы ни случилось, — продолжил Загряжский, — я на вашей стороне и хочу, чтоб вы об этом знали. Пора прекращать это безобразие!

— Спасибо, Филипп Константинович! — поблагодарил я. — Пойду.

— Извозчика не ищите. За вами выслан автомобиль.

Даже так? Крепко я наступил кому-то на мозоль.

Автомобиль доставил меня к дому губернатора, где временно проживала императрица. Подскочивший порученец отвел меня в приемную. Там ко мне подошел мужчина лет сорока в вицмундире.

— Господин Довнар-Подляский?

Я подтвердил.

— Ожидайте! Возможно, вас вызовут к императрице.

Я пожал плечами и устроился на свободном стуле. Мне его не предложили, но я решил, что так будет удобнее — с утра на ногах. Тип в вицмундире наградил меня неприязненным взглядом. Я в ответ широко улыбнулся. Плевать мне на жополизов! Не в первый раз на ковер вызывают.

Ожидание не затянулось. Из дверей кабинета вывалился престарелый, грузный генерал с красной рожей. Не глядя по сторонам, он вышел из приемной. Тип в вицмундире скользнул в кабинет, и скоро явился обратно.

— Господин зауряд-врач! Вас ждут.

Я встал и отправился на правеж. Ничего хорошего от встречи с императрицей я не ждал, и предчувствие подтвердилось. Меня сходу попытались поставить в коленно-локтевую позу. В этом императрица походила на мою бывшую тещу — за той водились аналогичные замашки. Я наезд отбил и выкатил встречные претензии. Когда тебя не раз сношают в высоких кабинетах, навостришься отгавкиваться. Разговор проходил нервно, и не затянулся, хотя все, что хотел, я высказал. В результате получил обещание сгноить меня на фронте. Испугали бабу толстым членом! Это тыловым крысам угроза отправить в зону боевых действий кажется катастрофой. У меня противоположное мнение. Там кровь и грязь, и легко могут убить, но зато все честно, и люди служат хорошие. Дерьмо не задерживается.

Автомобиль в обратную дорогу мне не дали, я поймал извозчика и поехал в госпиталь. По приезду меня немедленно потащили к Загряжскому.

— Как там? — спросил он, едва я переступил порог.

— Нормально, — сказал я. — Был удостоен аудиенции у ее императорского величества.

— Что она сказала?

— Назвала меня наглецом и выгнала из кабинета.

— Валериан Витольдович! — он схватился за голову. — Я знаю, что вы нигилист по убеждениям и пренебрежительно относитесь к властям. Но нельзя же так с ее императорским величеством!

— А я ничего дерзкого не говорил.

— Тогда почему вас выгнали?

— Она стала пенять мне за разговор с репортером. Я ответил, что у меня не было иной возможности донести свою точку зрения до властей. Что нельзя приготовить омлет, не разбив яиц.

— Боже! — он поднял очи горе. — Следовало повиниться. Попросить прощения.

— За что? Разве я виновен в сложившемся положении? В смерти тысяч раненых?

— Но не императрица же!