Затишье перед бурей

В документах обращалось особое внимание на ненадежность наследника афганского престола Якуб-хана и предлагалось поближе познакомиться с племянником эмира Абдуррахман-ханом. В свое время он вместе со своим отцом Афзул-ханом поднял мятеж против Шер-Али. Ему даже удалось завоевать Кабул, но после смерти его отца Шер-Али выгнал его из столицы, и Абдуррахман-хан вынужден был бежать из Афганистана. В 1870 году он прибыл в Самарканд и попросил убежища у генерала Александра Константиновича Абрамова, где и проживает по сей день. Он очень доволен русским гостеприимством и клянется, что никогда этого не забудет. При этом неизвестный мне автор документа советовал сделать все, чтобы помирить Шер-Али с племянником.

«Гм, – подумал я, – а этот всезнающий человек прав. Шер-Али стар, часто болеет. Якуб-хан действительно трус и может при сильном нажиме британцев пойти на соглашение с ними. Тогда понадобится человек, который возглавит афганцев и поведет их в бой против англичан. И было бы неплохо, чтобы будущий эмир Афганистана был человеком, который будет благосклонно относиться к России и помнить об оказанной ему помощи».

Мухаммед-Джан-хан, с которым я должен буду завтра встретиться, в полученных мною документах характеризовался как храбрый воин, пользующийся поддержкой вождей многих пуштунских племен.

Кроме всего прочего, в письме, подписанном графом Игнатьевым, мне предлагалось, в случае успеха переговоров в Кабуле, заключить с эмиром Шер-Али тайное соглашение о том, что в случае начала войны с англичанами Афганистану будет оказана помощь деньгами, оружием и военными советниками. Причем, как писал граф, советники будут из числа тех, кто разгромил Османскую империю и заставляет ныне трепетать Британию.

«Да, – подумал я, – как я вижу, Петербург начал с англичанами большую и рискованную игру. Но козырей у нас на руках много, и похоже, что джентльменов ждет еще один оглушительный проигрыш…»

Часть 4. Путешествие Марка Твена в Гавану

15 (3) января 1878 года. САСШ. Хартфорд

Сэмюэл Лангхорн Клеменс, журналист и писатель

«Ну, вот и все, решение переехать в Югороссию принято, и жизнь моя снова круто изменилась», – думал я, размышляя о том, что взять с собой в дальнюю дорогу, а что оставить здесь, возможно, навсегда.

А дело было так…

Когда я прибыл в Нью-Йорк, то прямо за таможней меня уже поджидал Джим Гордон, один из секретарей Уайтлоу Рида.

– Мистер Клеменс! – воскликнул он, взмахнув руками, словно экспрессивная дама. – Очень рад вас видеть! Некто Огастас Лаури прислал нам телеграмму о том, что вы прибудете на борту «Ошеаника». Как ваша поездка? Как прошло ваше Рождество в Ирландии?

– О Рождестве в Ирландии, – ответил я ему, доставая из саквояжа бумаги, – как раз моя последняя статья, которую я написал уже на борту корабля.

Джим кивнул, забирая у меня чистовой экземпляр статьи.

– Все остальные ваши статьи я прочитал по долгу службы, как только их принесли с телеграфа, – сказал он, – но должен вам сказать, что, несмотря на то что наши телеграфисты исковеркали каждую из них, как могли, все они мне очень понравились. А мистер Рид попросил вас навестить его прямо сейчас. Он хотел бы сводить вас в «Делмонико’с» и отпраздновать ваше возвращение. Но сначала давайте поедем к нему.

– Джим, – поинтересовался я, – а когда можно будет попасть в Хартфорд?

– Вы знаете, мистер Клеменс, – ответил он, – в семь часов утра уходит утренний поезд на Нью-Хейвен и Хартфорд, причем спальный вагон первого класса пойдет прямо до Хартфорда. С вашего позволения, я уже купил вам билет. О багаже не беспокойтесь – мы его доставим прямо в вагон!

– Спасибо, Джим, – я поблагодарил его. – А нельзя ли послать Оливии телеграмму, что я уже нахожусь в Нью-Йорке?

– Мистер Клеменс, – ответил Джим, – мы это сделали в тот момент, когда «Ошеаник» показался на горизонте.

– Спасибо, Джим, – кивнул я. – Сейчас я попрощаюсь со спутниками по путешествию, и мы поедем.

Пока носильщики загружали мой багаж в один из экипажей, я возвратился к таможне. У дверей стояли Джим Стюарт и Катриона, и я услышал конец их разговора.

– Катриона, если я вернусь… – сказал Джим.

– Когда ты вернешься, милый, – нежно произнесла Катриона.

– Когда я вернусь, – повторил за Катрионой Джим, – то попрошу тебя стать моей женой! Золотых гор я тебе не обещаю, но я неплохой инженер, и без куска хлеба мы не останемся.

– Глупенький, – ответила Катриона, – у меня умерла недавно тетя Агнес и оставила мне столько денег, что жить мы будем вполне безбедно. Конечно, я согласна.

Тут из здания послышался голос миссис Кэмпбелл.

– Катриона! – скрипучим дискантом кричала старая карга. – Катриона! Где ты?!

– Здесь я, тетя! – откликнулась Катриона. – С мистером Стюартом и мистером Клеменсом.

– Пусть они тебе помогут нанять извозчика! – крикнула миссис Кэмпбелл. – Крытого! А то холодно в наших бывших колониях…

– Катриона, давайте я об этом позабочусь, – сказал я и вернулся к Джиму Гордону.

Тот, услышав мою просьбу, произнес: