Затишье перед бурей

Да, наш штат Миссури так и не присоединился к Конфедерации. В самом начале восстания Юга мы промедлили, а потом нам этого просто не дали сделать. Да, жителям моего родного штата не пришлось переживать «прелестей» Реконструкции. Просто им однажды сообщили, что со следующего дня все рабы в штате будут свободны. Да и мало их было у нас, этих рабов. Тем более что я сам лично всегда считал, что рабство надо поскорее отменить, а моя супруга Оливия с самого детства была пламенной аболиционисткой.

Но, встретив Джима и выслушав его рассказ, я попросту понял, что и я тоже южанин, такой же, как и все. Что те, кого убивали, сжигали и насиловали – это мои братья и сестры, и что мне надлежит сделать все, что я смогу, чтобы и Север, и весь мир узнали об истинной трагедии американского Юга.

Трагедии, в которой есть и моя доля вины. Не дезертируй я тогда из своей части, то и я тоже мог бы пролить свою кровь за правое дело… Вряд ли бы это что-либо изменило, но сейчас мне не было бы так мучительно стыдно за то, что я оказался тогда слаб духом.

Когда я был в Константинополе, меня сводили в недавно созданный Исторический музей во дворце Топкапы. И мне особенно запомнилась экспозиция, посвященная Хиосской резне – когда турки для предотвращения возможного восстания на острове попросту вырезали четыре пятых греческого населения Хиоса. Но представить себе, как это было, я смог только после того, как сам почувствовал нечто подобное на своей шкуре во время Рождества в Корке, хотя масштабы произошедшего там были все-таки далеко не столь ужасающими, как во время трагедии острова Хиос.

И вот теперь, выслушав рассказ Джима, я, пусть даже и весьма смутно, смог наконец представить то, что пережили мои сограждане-южане во время и после войны между штатами.

Сейчас для меня стало вполне очевидным сходство действий диких и кровожадных турок пятьдесят лет назад, а также, казалось бы, внешне цивилизованных и вполне современных англичан и американцев-янки. Я сравнил эти действия внешне цивилизованных белых дикарей с тем, что рассказал мне о первых днях после прихода югороссов германский консул в Константинополе за бокалом великолепного красного вина перед жарко пылающим камином. Небо и земля.

Да, выступления беснующейся от ненависти к пришельцам толпы были ими жестоко подавлены с применением бронированных боевых машин и скорострельных картечниц. Но если бы они это не сделали, то христианское население Константинополя, европейские дипломаты и торговцы были бы вырезаны, подобно грекам на Хиосе. Да, югороссы на месте расстреливали всех, кто был застигнут с поличным во время грабежей, мародерства и убийства. Но эта мера была необходима для наведения хотя бы элементарного порядка. Ведь, как только все успокоилось, то и они тоже тут же прекратили эти экстраординарные меры, отмеряя дозу насилия по мере сопротивления. Они не сжигали турецкие кварталы, не взрывали мечетей и не хватали людей по первому подозрению. Уже к вечеру второго дня по улицам Константинополя можно было безопасно ходить, а армейские патрули вызывали у жителей не ужас, как это было в Корке, а чувство безопасности и защищенности. Насколько это все не похоже на то, что на моих глазах творили английские солдаты в Корке, и то, что Джим рассказал мне о зверствах солдат-янки на нашем американском Юге.

Конечно, находясь под впечатлением от рассказа Джима, я решил, что обязательно напишу давно задуманную книгу про двух мальчиков. Например, про тех же Тома Сойера и Гекльберри Финна, только события в ней будут происходить во время водоворота Войны Севера и Юга, той ужасающей, полной преступлений, варварской агрессии янки, каковой эта война стала и для меня. К тому же Джим разрешил мне воспользоваться для этой книги их с Джоном историей.

Но вот только сколько пройдет времени до того момента, когда эта книга будет готова?.. Год, может, два? А начать работу над ней мне хотелось уже сейчас. Быть может, у меня получится уговорить Оливию и принять предложение югороссов переехать в Константинополь. Тем более что у моей жены туберкулез, пусть и в начальной стадии, а также букет других болезней. При этом я знаю, что доктора югороссов умеют все это лечить. Я тогда не стал спрашивать Александра об их медицине, но, как мне кажется, их доктора вряд ли откажутся вылечить мою любимую супругу.

Я отвлекся от своих мыслей и увидел, что мы уже проходили проливом The Narrows между Стейтен-Айлендом и Бруклином, и остров Манхэттен с фортом Клинтон на своей южной оконечности был уже совсем недалеко. Именно причал рядом с фортом был нашей целью, как и для всех трансатлантических пассажирских кораблей, помимо вполне респектабельных пассажиров первого и второго классов, везущих в своих трюмах толпы пассажиров третьего класса, нищих европейских эмигрантов, которых бурно растущая Америка впитывает как губка.

Ко мне подошли миссис Кэмпбелл и Фиона, и мы начали чопорно прощаться. В этот момент я вдруг увидел ревнивый взгляд Фионы, обращенный куда-то в конец коридора. Там стояли и негромко переговаривались между собой Катриона и Джим.