Застава в степи

Но мы-то знаем, какой Вовка не эгоист. Вычитает что-нибудь в книжке интересное по географии, истории или литературе и ни за что не расскажет ребятам на перемене, а на уроке тянет без конца свою длинную, как колодезный журавль, руку, сверлит глазами учителя. Для этого, наверное, и на первую парту пересел. Попросит его Фаина Ильинична или Надежда Петровна добавить, а он весь сияет, как медная бляха на поясе. Рассказывает он всегда интересные вещи, это уж нечего отрицать. И учителя его хвалят тоже правильно. Но должен же он когда-нибудь понять, что из-за него другим, чаще всего Генке или Мише Саблину, снижают оценку.

Так вот, как Грачев обозвал нас эгоистами, Синицын и отруби ему:

— Уж ты не эгоист! Только о своих пятерках и думаешь, а чтоб ребятам помочь — тебя не заставишь.

А Тарелкина тут как тут со своей моралью:

— Синицын! Ты невозможен! Ты неисправим! Злишься на товарища за то, что он читает больше тебя и знает больше тебя.

Меня лично от такой напыщенной речи Тарелкиной даже передернуло, Синицына, должно быть, оглушил ее голос: Генка заткнул уши, и только Грачев смотрел на Лену благодарными круглыми, как у совы, глазами.

— Вова, ты на него не обижайся, — попросила Тарелкина. — У него характер вредный.

— На больных с детства не обижаюсь, — важно сказал Дипломат.

«Ну и экипажик подбирается, — с грустью думал я, подводя итоги всем утренним встречам. — Попробуй займи с такими первое место. Нет, Генка бывает прав, когда советует не связываться с ними, а делать что-нибудь вдвоем, в тайне ото всех».

— Пойдем, Гена, нам еще Устав надо дописать, — позвал я Синицына.

— Убегаете от правды, — крикнул вдогонку Грачев, — как Осман-паша от адмирала Ушакова.

Синицын повернулся и хотел ответить ему что-то, но я дернул его за рукав.

— Не связывайся.

К началу занятий мы пришли одетыми по форме. У меня из расстегнутого ворота горделиво выглядывали синие полоски тельняшки, а Генка поразил всех своей черной мичманкой. Нам не дали дойти до класса, повернули в физкультурный зал, где обычно проходили общешкольные собрания и вечера. В зале было так шумно, как во дворе ремонтной мастерской, когда оттуда выходят трактора и их принимает комиссия. У входа нас встретил Коля Попов.

— Сделали? — спросил вожатый, протягивая руку к моему портфелю.

— Все в порядке, адмирал, — весело доложил я, взглянув на сияющую физиономию Коли и забыв утренние огорчения.

Все повернулись в нашу сторону, и кто-то крикнул:

— Эгоисты пришли!

В зале засмеялись, захлопали в ладоши, даже свистнули. Но вожатый быстро поднял руку, в которой держал мою тетрадь, и скомандовал:

— Смир-р-но! Они не эгоисты, а верные слову моряки. Они выполняли мой секретный приказ, составляли Устав нашей эскадры, — все это Коля говорил, пробираясь к столу и держа над головой тетрадь. — От лица командования объявляю вам благодарность!

Мы машинально отдали салют и ответили совсем не по-морскому, а чисто по-пионерски:

— Всегда готовы!

Коля торжественно объявил, что сегодня вся наша пионерская эскадра отправляется в небывалый поход — в бухту Победы.

— Мы же договаривались: в Братск, — напомнил ему Синицын.

— Правильно, — согласился вожатый. — Наша бухта Победы — Братская гидроэлектростанция!

Весь зал снова захлопал в ладоши, а третьеклассники даже попытались дружно прокричать «ура!», но мы, старшие, смерили их такими взглядами, что они сразу умолкли, как испорченная радиола.

Коля прочитал нам написанный мной Устав, зачитал названия кораблей и фамилии командиров.

Потом нас поздравил директор школы, а Фаина Ильинична пожелала счастливого плавания.

— Ежедневное движение кораблей будет отмечаться на специальном табло, — сказал Коля. А так как многие, особенно малыши, не знали, что означает «табло», то пожатому пришлось объяснить, что это такой больший щит, на котором отмечаются результаты соревнования команд.

Я думал, что этот щит Коля поручит изготовить нам, но он развернул большой лист ватманской бумаги и попросил командиров кораблей собственноручно написать название своего крейсера, линкора или траулера в свободной графе.

— Первым пусть напишет Сеня Морозов, — внес предложение Коля. — Он проделал большую работу и тем более, что его звено первым придумало эту интересную игру.

Подталкиваемый Генкой, я уже сделал шаг к столу, но тут прозвенел звонок, и директор школы Николай Андреевич сказал:

— Техническую сторону сделаем потом, а сейчас — на урок!

Чрезвычайное происшествие