Застава

— Посмотрим, сестрица, — он сделал шаг вперёд. — Прошу прощения, нам надо выгрузиться и отметиться у станционного смотрителя, расположиться… Буду рад увидеть вас вечером в чайном доме и поговорить. Сейчас никак не могу, сами видите, груза много!

— Удачи вам, — я кивнула остальным "геологам" и помахала им рукой. После развернулась и пошла прочь, взяв под руку Камалин. Она попыталась вырваться, но я держала крепко.

— Успокойся и не дёргайся, — велела я. Мы спустились с платформы на пристанционную площадь. Летом тут собирался стихийный базар, сейчас же немногочисленные оставшиеся на зимовку жители довольствовались лавкой. Я отпустила руку девчонки и оглянулась. Наши друзья скрылись за станционной избой и не могли нас видеть.

— Будешь ещё раз вмешиваться и мешать мне, отправлю в Альдари с первым же поездом, — без тени веселья в голосе сообщила я. Камалин кивнула.

— Извините. Я больше не буду. А… Что это за люди?

— Геологи, — я сложила ладони лодочкой и несколько раз дыхнула на них. Белёсый пар из моего дыхания сложился в белую птичку. Я поцеловала её в клювик, передавая послание Рахаилу, и отпустила. Птица резво упорхнула в сторону крепости.

— А они разве работают зимой? Они из-за землетрясения приехали?

— Типа того, — я почувствовала беспокойство, и оглянулась. Берг стоял около спуска с платформы и смотрел на нас. Я радостно улыбнулась и помахала ему рукой. Чтобы точно проняло, сделала два шага обратно к платформе. Геолог немедленно скрылся за краем станционной избы.

— С ними что-то не так? — Камалин догнала меня.

— Есть такое. Только об этом — молчок. Это секрет.

— Это из-за перевалов? — не унималась девчонка.

— А вот это тебя уже не касается. Не дуйся. Но даже не смотри в ту сторону. Эти проблемы тебе не по зубам.

— А тот столик… ну…

— Так, — я остановилась и развернулась к девчонке. — Кам, что я тебе сказала по поводу стола? Забудь. — напоминание о моей ошибке испортило мне настроение. — Пошли домой, тут нам больше нечего делать. А вот дома надо будет принимать исповеди. Сегодня будешь мне помогать и парочку послушаешь.

Отмечать новый год начали ещё до обеда. Когда мы вернулись в крепость, нас встретил тяжелый дух алкоголя и торчащий посреди Рахаил. Я кое-как ему отчиталась и пошла проводить праздничную службу. Она благополучно провалилась. Мои дорогие друзья смогли стоять прямо и удерживать серьёзные лица только пока мы с Камой, закутавшись в белые халаты и шарфы, разжигали огонь.

Проповедь потонула в весёлом гуле и алкогольных парах.

— Катитесь вы к дэвам, богохульники! — заорала я от алтаря. Богохульники ответили мне обиженным гулом.

— Могли бы хоть до конца службы потерпеть! — я отобрала у Риммы фляжку с бренди и выпроводила моих придурков во двор. Мы с мрачной, как туча, Камалин. Наши планы на исповеди провалились. Исповедоваться пришел только Рахаил, и то под видом исповеди допытывался у меня подробности прибытия "геологов".

Вымотав мне всю душу, он велел закрывать храм и валить праздновать.

Мы с девчонкой переглянулись, решили, что ну их и правда к дэвам, и закрыли храм.

Пришло время праздника.

Новый год отмечается во всех землях одинаково: грандиозной попойкой с семьёй или друзьями. Ради праздника орденцы открыли склад, Рахаил закрыл глаза на внезапно нашедшиеся бутылки с алкоголем, и внезапным братаниям, крикам и песням.

Я, воспользовавшись тем, что можно, немедленно нализалась. Не очень-то прилично для жрицы, но чёрт с ним. Сегодня можно. Я никогда не теряла человеческий облик, когда пила, но боюсь, для потери уважения в глазах Камалин, хватит и такого.

Сама-то она пока держалась, несмотря на постоянные попытки Риммы споить её.

Потом к попыткам неожиданно присоединился Лир. Судя по-всему, он на спор влил в неё стопку пшеничной водки, и беднягу понесло. Я встала, чтобы прекратить это безобразие, но ноги меня не выдержали, и я рухнула на пол столовой, где и происходило это безобразное заседание.

"Вот ты и допрыгалась, Майка".

Я с трудом поднялась на четвереньки и потрясла головой. Кто-то горланил "меч в камне" — ужасную похабную песню ордена, кто-то танцевал на столе, от чего бутылки, стаканы и блюда с едой. Передо мной мелькали чьи-то ноги. Я посмотрела под стол.

Папины ботинки, тяжелые, с железными носами, от старой парадной формы, отстукивали в ритм песни. Мамины были тут же. Красивые босоножки открывали длинные узкие стопы с аккуратными короткими пальцами. Мама не одобряла такие пьянки, но всё равно отстукивала ритм каблкуом.

Мне захотелось лечь обратно на пол.

Кто-то ухватил меня за талию и вздёрнул на ноги.

— Ты в порядке? — проорал мне на ухо Ферах.

— Нет, — выдохнула я в ответ, стараясь не смотреть на столы. — Уведи меня отсюда!

Рыцарь понял меня сразу и потащил к выходу. Я вцепилась в его плечо и, похоже, не очень-то и помогала ногами. Плевать. Мне нужно было уйти куда-нибудь, сделать что-нибудь, уснуть или попасть в храм. Я больше не могла. Есть вещи, которые хуже меня, которые ужасней. Если я сейчас гляну в пропасть неумолимого времени и боли, то меня не спасёт никакая вера.