Застава

– Пожалуй, шиза всё-таки заразна, – вслух повторил Тур слова близнеца и решительно снял белый халат. – А ты, Кикимора, возвращайся домой.

К счастью, входящая в ординаторскую медсестра последнюю фразу не расслышала.

– Лида, я должен отлучиться минут на сорок. Но я никуда не уходил.

– Всеволод Васильевич! – глаза аккуратной девицы в белой шапочке очаровательно округлились.

– Всё будет в порядке, не волнуйтесь. Номер моего сотового вы знаете.

Несмотря на утренний час, на городском кладбище царило оживление. Два катафалка виртуозно разминулись в воротах, а подъехавший третий, чтобы не создать классическую «пробку», благоразумно остановился на дороге. Затормозила и белая «шестёрка».

Тур опустил стекло, автоматически выдернул из пачки сигарету, закурил. В дальнем конце поля, разбитого на крошечные дворики низкими оградами, столпилась притихшая кучка подростков во главе с двумя пожилыми женщинами. Забытый пепел дважды упал на колени, прежде чем нетерпеливые могильщики сняли привезённый гроб с железных «козел», заменивших лафет. Тур отвернулся. Конкретных мыслей не появлялось, но разгорающаяся тревога подогревала кровь и заставляла сердце сжиматься чаще и чаще. Это Ворон почуял неординарное состояние близнеца.

– У меня всё нормально, брат. Не звони мне сейчас, – проговорил Тур, хотя понимал, что слова как таковые не дойдут до адресата.

Но Ворон как будто услышал. Сотовый телефон в кармане промолчал.

Вторая сигарета потухла, когда провожающие сели в мрачный автобус. Сделавший дело катафалк развернулся, медленно проехал мимо «шестёрки» и вскоре скрылся из вида. Тур не двигался. От кончиков пальцев к плечам и груди потёк влажный холод. Озноб застрял в спине, сковав тело морозной плёнкой. Остыло лицо. Ветровое стекло заволокло пепельным туманом, и дневной свет в салоне померк. Шелест ветра в юной кроне лохматой ольхи превратился в глухой шорох змеиной чешуи – помнишь?

Древесная гниль. Шкура быка.
Стынь кругом. Горячая рука.
Примешь?
Шаг до черты. Бой против рока.
Две гиблых дороги. Одна дорога.
Осилишь?
Топь и туман. Вой из болот.
Два как один. И Переход…

Всеволод Полозов вздрогнул всем телом. Бешено колотилось сердце. Он несколько раз глубоко вдохнул и решился заглянуть в зеркало: белое острое лицо покрыла обильная испарина. Он неуверенно усмехнулся. Ворон выглядел точно так же после первого и единственного посещения кладбища. Это было давно, и с тех пор брат избегал появляться в подобных местах. Тур вроде бы и раньше знал, почему. Теперь знал наверняка.

Но ухабистая колея звала к песчаному холмику с одиноким пластмассовым венком. И Тур тихо сказал сам себе: осилю. Откуда на язык выпало это слово, он постарался не думать. Вышел из автомобиля и направился к могилам, скрывая за размеренной поступью взбунтовавшиеся чувства.

На алюминиевой табличке, криво торчащей в песке, значилось: «Степанова Наталья Ивановна». Даты рождения и смерти автор надписи начертить не потрудился, а лента на венке явно кустарного производства отличалась изумительной лаконичностью: «Нашей Наташке».

Тур оглянулся вокруг. Могильщики удалились на противоположную аллею, посетителей у свежих захоронений не было вовсе, и на высокого подтянутого мужчину в элегантном тёмном плаще некому было обратить внимание.

– Вот и всё, девочка, – негромко произнёс он, обращаясь к могиле. – Пусть твоё тело покоится в мире. А дух…

Перчатки упали на песок, а ладони, вмиг ставшие холодными, будто лёд, опустились на могильный холмик.

– Наталья Степанова. Мы отдаём твоё имя бренной плоти. Навечно. Ты не заложная отныне, ты наш друг. Оставайся с нами как… Кикимора.

Более или менее стройные мысли Туру удалось выудить из сознания, когда «шестёрка» катилась по шоссе в направлении к городу. На рабочем месте он отсутствовал уже пятьдесят минут. Если за это время привезли какого-нибудь бедолагу, и он погибнет, не дождавшись хирурга, занимающегося спасением призраков… Доктор Полозов оборвал силлогизм на коварном «то». Медсестра Лида позвонила бы. Обязательно.

Он вынул сотовый, убедился, что аппарат включён, помедлил и вызвал номер брата.

– Ворон, ты даже представить себе не можешь, какую глупость я только что сморозил, – произнёс он.

На другом конце послышалось напряжённое дыхание.

– Где ты?

– Возвращаюсь в клинику.

– Я еду к тебе!

– Ворон…

В таких ситуациях возражения не принимались. Остановить Ворона сейчас мог разве что всемирный потоп. Тур бросил аппарат на пустое сиденье рядом и покрепче взялся за руль. На сердце стало легче. Что бы там ни было, а телефонный разговор не чета беседе с глазу на глаз.

Заворачивая во двор областной больницы, Всеволод Полозов заметил припаркованный между двумя «скорыми» тёмно-синий БМВ. Запрет на въезд «кроме машин персонала» Владимир Полозов игнорировал всегда.

«150, не меньше, – отметил про себя Тур, оценив время, за которое брат домчался до места встречи. – И под 90 по городу».