Зашифрованная жизнь

Слева от них лежит квартал новых зданий городских властей. Красивые кремовые и светло-коричневые фасады; новенькие стеклопакеты с поляризованными стеклами, способными приглушить, рассеять здешнее яркое солнце; выложенные цветной шлифованной плиткой тротуары и площадки; пальмы в кадках и разбитые у зданий цветники с фонтанчиками или искусственным орошением… Прежде всего привлекал внимание пятиэтажный Дворец правосудия – он выстроен вместо взорванного террористами двухэтажного старого здания местного суда. Здание полиции – здесь уже успели поменять разбитые после пятничного ЧП стеклопакеты и заштукатурить пулевые отметины на стене фасада. Чуть левее видны крыши двух представительных зданий – резиденции губернатора провинции Дияла и местной мэрии. По правую руку за металлической оградкой – комплекс больницы «Красного Полумесяца». Это едва ли не самое крупное учреждение системы здравоохранения, построенное за последние несколько лет в Ираке. Комплекс насчитывает с полдюжины зданий. Фасады двух из них, включая центральный корпус, смотрят на главную улицу Баакубы, преобразившуюся за последние пару месяцев до неузнаваемости. Здесь, в больнице, как говорят, будет установлено – уже устанавливается – самое лучшее, самое передовое медицинское оборудование. А в отделениях медучреждения наряду с местными будут работать также врачи и медсестры из других стран, как по контракту, так и добровольцы-волонтеры.

Для населения почти полумиллионной некогда – теперь здесь проживает вряд ли более ста пятидесяти тысяч – столицы северо-восточной провинции это не только полезное и нужное учреждение (что уже само по себе важно), но и сигнал; осязаемый, зримый сигнал, возвещающий, что после всех невзгод последних лет, после всего того кошмарного, чудовищного, что происходило в Баакубе и окрестностях начиная с весны 2003-го, после разгула анархии, после периода безвластия, возвращается нормальная жизнь, возвращаются порядок и стабильность. Именно эти два объекта в первую голову – Дворец правосудия и комплекс новой больницы «Красного Полумесяца» – призваны символизировать ту новую реальность, те позитивные перемены, о которых так много говорилось. И которые большинство местных – из тех, кто не снялся и не покинул вместе с семьей это треклятое место, этот мятежный город – давно уже перестали ожидать.

С тыльной стороны, однако – когда они проехали весь этот квартал и свернули на параллельную центральной улицу, – все смотрелось иначе.

Отсюда не были видны красивые фасады возводимых или уже построенных зданий, выглядящие впечатляюще, торжественно, празднично, если на них смотреть с нужной точки, с выгодного для обзора ракурса… Обшарпанные, закопченные коробки домов без окон и дверей. Там и сям свалки мусора. Многие строения брошены их прежними владельцами…

– А не пора ли нам подкрепиться? – подал реплику ирландец. – Ну-ка, притормози, Kozak!

Иван остановился возле пустующего блокпоста иракской дорожной полиции.

– Ты, кажется, тоже сегодня не завтракал?

– Нет… Только кофе выпил.

– А чего так? Не нравится готовка этих индусских собак?

– Да я бы не сказал, что они плохо готовят… Просто не было аппетита. Да и времени после поездки в аэропорт до брифинга хватило лишь, чтоб побриться и попить кофе.

– Да, паршиво. Я уже и не помню, когда нормально высыпался в последний раз. Ты взял чего-нибудь поесть?

– Да, босс. Младший стюард передал пакет с едой для меня и для вас.

Козак раскрыл «молнию» сумки. Достал пакет, в котором сложены пластиковые упаковки с какой-то едой. О’Нил взял верхнюю упаковку, раскрыл ее, принюхался…

– Что это за фигня… мать их так?

Козак вытащил из пакета точно такую же упаковку.

– Куриное филе, босс. Кажется, с черносливом.

О’Нил открыл тяжелую дверцу, процедив под нос ругательство, выбросил упаковку наружу.

– Вот же уроды! Сколько раз говорить, чтобы не клали в пищу свои долбаные специи! Мне, во всяком случае… Есть еще чего-нибудь из еды?

– Только сухой паек.

О’Нил скривил губы. Но потом, махнув рукой, сказал:

– Ладно, давай «пайку»! Хотя от этого добра меня давно уже воротит… Но все ж это лучше, чем долбаная индусская стряпня!

Козак передал старшему сразу три коричневатых пластиковых пакета MRE.[53] О’Нил надорвал один из них. Вытащил пакет с «основным блюдом» (таковых бывает около двух десятков разновидностей). Прочитав надпись, угрюмо процедил:

– Какая-то «джамбалайя»?! Что за хрень? Так… Ветчина с креветками… Нет, ну ты только подумай! Они бы еще сюда добавили шоколада. И собачью какашку для комплекта. Идиоты! На хрен эту «джамбалайю»! Пусть ее местные собаки жрут.

Он надорвал еще одну упаковку, поднес к носу, принюхался.

– Не, ну на хер… Зачем сыпать в блюдо столько тимьяна? Я это просто ненавижу! Bliad!!!

Вновь открылась тяжелая дверка джипа; наружу вылетела еще одна упаковка с едой.

Хотя содержимое третьего и последнего пакета с сухпаем О’Нила не слишком обрадовало – рагу с рисом, – он все же не стал выбрасывать и ее, иначе остался бы голодным.