Защитник гоблинов (СИ)

Гарей больше не попадалось, снова расступившаяся дубрава открыла новое поле с деревней. Домиков на десять, в окружении довольно убогих сарайчиков и огородов с картошкой. Здесь жили… гоблины, разумеется. Можно ожидать всякого. Удобно, что потенциальные копье и рапира лежат в нагрудных кармашках — можно в секунду вооружиться чем хочешь.

— На нас не нападут?

— Не знаю. В крайнем случае — отобьемся. Не обходить же их лесом.

— Я бы обошла.

Впрочем, понимаю. Подходим открыто, не спеша. Пара теток в огороде побросали какие-то тяпки и убежали в домики. Ну да, боятся. Навстречу никто не вышел. Эх, где же мудрый шаман Унт?

— Эгей! Мы друзья гоблинов!

Ноль реакции. На подходе к первой избушке в дверях мелькнула фигура пожилого гоблина, а в нас полетел топор. И шлепнулся рядом. Не очень умелая попытка, но общая идея ясна. Не отсюда ли шли вчерашние гоблиногопники?

Подбираем топор (не системный, но вдруг пригодится) и больше не приближаемся к домам — они стоят довольно рыхло, несложно пройти мимо. Кстати, местность на север явно понижается, холмистых грив не видно. Возможно, и до реки недалеко. Кстати, и высокие горы на севере стали заметно ближе.

А вот тропинка практически рассосалась — дальше на север они не ходят. Мы сделали небольшой крюк, завидев эвкалипты — и здесь нашелся старый алтарь, совсем заброшенный и со всех сторон обросший желтыми корковыми лишайниками. На алтаре — хорошо! В смысле — обедать пора.

Между делом зарылся в опавшие листья. Вообще, листья эвкалиптов жесткие и довольно ядовитые, их непросто есть даже тараканам. Поэтому живности в эвкалиптовой подстилке мало, а листья накапливаются годами. Все-таки что-то было. Сначала попался несистемный кивсяк — гладкая цилиндрическая многоножка размером с карандаш. А потом — круглый оливковый камешек, и он-то был вполне системный…

Частица души (ранг F, гоблин).

А, так это та штука, из которых можно устроить новый алтарь? Пожалуй, здесь нужно потоптаться основательно…

Джесс сидела на камне с довольно кислой миной.

— Ты что, решил питаться тараканами? Смотри, не нашарь голыми руками что-нибудь ядовитое.

— Тут ядовитые только сами листья. Ты будешь смеяться, но я ищу… частицы души. Гоблинские, правда.

— Серьезно? Это вот такие круглые каменные какашки? А зачем они тебе?

— Когда пройдешь миссию, тебе тоже такую дадут. Это помогает установить отношения с богом.

— О, как все серьезно… Но зачем тебе их много? Хочешь установить отношения со всеми богами? А гоблинские какашки подойдут?

— Джесс, это не какашки, а божественные артефакты. Я почти серьезно. По некоторым данным, много этих камешков позволяет даже породить нового бога.

— Так ты решил стать новым богом? А ты не боишься превратиться в гоблина?

— И то и другое маловероятно. Но у нас нет данных, надо пробовать, а не бояться. Понимаешь, я ученый, мне нужно экспериментировать. Я так живу.

— Ох, ученые-кипяченые. Но круто. Нас в колледже тоже учили научному подходу, только… я ничего не поняла.

— Ну, смотри на пальцах. Самый простой научный подход — метод проб и ошибок. Вот ты строитель, так?

— Ну, допустим.

— Вот ты берешь палку, кладешь сверху другую палку и смотришь — получился у тебя дом?

— Нет, конечно.

— Вот, это неудачный эксперимент. Тогда изменяешь условия, берешь еще палки, прислоняешь там, сям — возможно, со временем получится что-то рабочее. Вот отделять неудачные опыты от удачных и копить последние — это уже почти наука.

— Выглядит страшно неэффективно.

— Так и есть. Но, потратив сколько-то тысяч лет, наши предки научились делать шалаши, а потом и дома. К тому же, некоторый опыт и хоть какой-то интеллект позволяет прокручивать большинство вариантов в уме, а испытывать только те, которые кажутся удачными. Это резко ускоряет эволюцию.

— Поняла. Тогда тебе нужно набрать мешок этих камешков, чтобы разобраться со всеми богами. Так?

— Ну… приблизительно.

— Ладно, давай я тебе помогу. А то ты до вечера будешь копаться в листиках.

Вместе мы благополучно перерыли опад метров на десять вокруг. И… ничего не нашли. Точнее, я прикарманил несколько мелких жуков и ракушек, но это по другому пункту. Значит, идем дальше.

Идти стало тяжеловато. Тропы не было, под дубами прибавилось подлеска (какие-то бобовые кусты, хорошо хоть без колючек), к тому же стали появляться овраги. В грязи несколько раз мелькали следы парных копыт, типа свиней или оленей. А пауки, напротив, не попадались. Раз на склоне оврага, под выступающей каменной плитой, встретился лаз почти в рост человека — в таком мог бы жить тигр или небольшой медведь. Увидели с другого склона, тихонько обошли стороной.

Уже к вечеру склоны рассосались, овраги кончились, грунт стал песчанистым, а лес — сосновым. Правда, полосой — вон, справа темнеет сырая ольховая лощина. А ольха, по местным законам — это арахноиды. Вскоре расступились и сосны — под невысоким обрывом текла большая река. Арроама, как называл ее Унт. Метров сто шириной, быстрая, глубокая и довольно прозрачная. С отмели поднялась в воздух пара белых цапель. Джесс устало плюхнулась под сосну.