Защитник

Конрут нашелся неподалеку, и выглядел паршиво. Ему ни разу не досталось очищением полноценно, однако несколько раз луч коснулся его краешком, отчего убийца смотрелся как неплохо пропеченный поросенок. Там, где раны не прикрывали остатки одежды.

— Интересно, а если зеркалами обвешаться, это от чистых поможет? — пришло мне вдруг в голову. Ну в самом деле, не скакать же мне вокруг Конрута с причитаниями? Он вполне жив, и даже в сознании. Шрамы, конечно, останутся, ну так у меня тоже такие есть. Переживет.

— И долго ты обвешанный зеркалами провоюешь? — простонал убийца. — И как будешь в них двигаться?

— Можно, например, машину ими обвешать… впрочем, не важно. Это я так, в порядке бреда. Ты как, будешь умирающего героя изображать, или организуешь эвакуацию?

— Да дай ты хоть раны перевязать! — возмутился Конрут. — У меня все тело болит!

— У меня тоже, — пожал я плечами, и поморщился, потому что даже это было больно. — Я же стою…

Слава богам, наше долгое отсутствие заметили. И даже озаботились поисками, потому что оставшиеся снаружи «повстанцы» не только добили последних сопротивлявшихся послушников (и, как потом выяснилось, выловили тех из них, которые попытались сбежать), но и объяснили освобожденным, что разбегаться им никак нельзя, что им предстоит перебраться в надежное, безопасное место. Более того, организовали их на сбор трофеев, так что у нас теперь будет аж пять пулеметов. Это, собственно, единственная хорошая новость, потому что из двух сотен жителей Тестаччо, пришедших освобождать своих товарищей, выжили только сто двадцать разумных. Потери удручающие, особенно если учесть, что убили мы в лагере всего сто чистых монахов и пятьдесят послушников.

Все это я узнал позже, а пока очень обрадовался, что за нами пришли, помогли потушить вонючий костер на месте драки с иерархом, и без моей помощи выпустили всех оставшихся пленников подвалов. Вообще, узнав, что мы убили иерарха, ко всем участвовавшим в драке стали относиться с повышенным пиететом. Не то, чтобы нам поклонялись, но к словам прислушивались чутко, и любые указания бросались выполнять с дивной готовностью. Особенно это почтение понравилось керкопам, которых до этого преимущественно приветствовали руганью. Они тут же принялись раздавать соответствующие их дебильному чувству юмора приказы, но я это дело пресек. Нужно было убраться отсюда как можно скорее, и не только самим, но и вывезти кучу народа. А еще нужно было решать, чем я буду эту толпу кормить, развлекать, кто будет ее лечить, когда они заболеют, и как сделать так, чтобы их при всем при этом не обнаружили чистые. Кошмар.

Эпилог

Иерарх Прим задумчиво взглянул на тело. У его ног лежал прежний иерарх Прим — точнее, то что от него осталось. Иссохшая мумия — фактически скелет, обтянутый кожей. Иерарх не испытывал сожалений по поводу смерти прежнего Прима. С чего бы ему жалеть человека, которого он ненавидел? Однако при взгляде на тело все равно возникали неприятные ощущения. Прежний иерарх Прим умер, потому что разочаровал свое божество. Надолго ли хватит его самого?

— Бог ясно показал свое отношение к тем, кто плохо исполняет его волю, — иерарх обвел глазами остальных. — Надеюсь, среди нас больше не осталось нерешительных?

Остальные иерархи дружно, как болванчики качают головами. Демонстрация действительно внушала трепет. Бог не убивал своего первого иерарха. Он просто забрал дареную силу и передал ее тому, кто пока не обманывал его доверия. То, что прежний иерарх Прим без этих заемных сил не смог жить — это не вина бога. Впрочем, перед тем, как поступить так со своим приближенным, чистый бог подробно объяснил причины остальным иерархам. Для того, чтобы вскормить нового иерарха Нону взамен того, убитого на севере Ишпаны, было потрачено много сил. Столько жертв для того, чтобы восстановить численность — и все срывается буквально в последний момент. Это не просто пощечина — это плевок в лицо. А виновный не найден… Вместе с ним бесследно исчезли тысячи будущих жертв. Тех, кого чистый бог уже считал своими. Ничего удивительного, что допустивший такую ошибку был наказан.

Новый иерарх Прим не собирался повторять ошибок предшественника. Не стоило ему искать себе оправданий. Новый Прим чуть улыбнулся, вспоминая эти жалкие попытки. Прежний Прим так и не понял — нужно делать то, что хочет бог. Даже если это неудобно.