Защитить любой ценой

Он слегка сжимает пальцы, но я не вздрагиваю. В этом нет смысла. Интуиция подсказывает, что Адриан не причинит мне боли. И если этот момент... нестабильности – то, что ему нужно, я могу пойти ему навстречу.

Я выпрямляюсь и поднимаю подбородок.

— Скажи, что ты хочешь услышать от меня. Что ты хочешь знать? Я всё тебе расскажу.

Адриан нагибается ко мне, чтобы наши лица оказались на одном уровне.

— Он сказал, что ты знаешь что-то о пропаже и смерти моей матери.

Мой голос дрожит, когда я отвечаю:

— И ты поверил ему?

Адриан хмыкает, ослабляя руку, когда вновь выпрямляется во весь рост.

— Это были его последние слова перед смертью.

Чёртов Сэл. Конечно, он воспользовался бы этим, чтобы к чертям испортить мне жизнь. Он воспользовался бы этим, чтобы настроить против меня единственного дорогого мне человека.

Теперь его кровь струится по моей коже из-за рук Адриана и его близости. Я вся в крови Сэла, и сейчас мне на это плевать. Я хочу наслаждаться ею. Втирать её в кожу и смеяться, потому что его больше нет, а я по-прежнему здесь, несмотря на то, как упорно он добивался обратного.

— Я спрошу тебя лишь единожды. Ты знаешь что-нибудь о моей матери или её смерти?

Я качаю головой, но у меня не слишком получается из-за его рук.

— Нет, конечно, нет. Я знаю о ней только то, что ты мне рассказал. Не знаю, зачем Сэлу говорить подобное, кроме как послать мне прощальное «катись ты».

Адриан врезается в меня, вдавливая спиной в стену, и мои плечи ударяются об неё. Недостаточно, чтобы сделать больно, но достаточно, чтобы мои кости затрещали. Даже по моим стандартам боли это не страшно.

— Если я узнаю, что ты лжёшь мне, что ты что-то знаешь, и всё это время ты мне лгала...

Когда Адриан замолкает, я выгибаю шею и вновь встречаюсь с ним взглядом.

— То, что тогда? Будешь обращаться со мной так же, как они? Ударишь меня? Сделаешь мне больно?

Адриан сжимает челюсти и тянется, чтобы сорвать бретельку моего сарафана. Край сарафана падает вниз, обнажая мою правую грудь.

— В отличие от Сэла и твоего отца я выполняю свои угрозы. С тобой я могу сделать вещи похуже, чем причинить боль.

Несмотря на его слова и руки. Несмотря на то, как Адриан ведёт себя со мной. Несмотря на всё указывающее об обратном... я знаю, что он не сделает мне больно так, как это делали они. Даже не приблизится к этому.

— Что ты хочешь от меня? — шепчу я. — Ты задал вопрос и получил ответ.

Адриан переводит взгляд на мою обнажённую кожу и рывком срывает бретельку с другого моего плеча, оставляя мазки крови от плеча до моего бицепса.

Затем он стаскивает платье ещё ниже, оно соскальзывает с моих бёдер и скатывается к ногам. Мне хочется узнать, что он предпримет дальше.

Когда Адриан одной рукой срывает с меня трусики, ткань врезается в кожу так сильно, что на завтра у меня появится синяк. Но я не издаю ни звука.

Я жду момента, когда мой мозг каким-то образом отстранится от моего тела. Что происходило постоянно, когда Сэл или мой отец поднимали на меня руку, но ничего не происходит. По факту происходит обратное. Словно при каждом соприкосновении с его кожей я лишь яснее ощущаю наши тела.

Я тянусь к Адриану и расстёгиваю его рубашку, напряжённо глядя ему в глаза, ожидая, что он оттолкнёт мои пальцы. Он не делает этого и отпускает мою шею, чтобы я смогла снять с него окровавленную одежду. Затем по какой-то причине я хватаюсь за его ремень. Мои руки теперь живут своей собственной жизнью. Моё сердце стучит в ушах так сильно, что я не слышу ничего другого.

Когда я снимаю с Адриана ремень, в нём словно щёлкает выключатель. Он забирает его у меня из рук, а затем заводит мои руки за спину, наматывает на них ремень и затягивает его, чтобы они не двигались.

Боже, я должна быть в ужасе. Но я так возбудилась, что чувствую влагу на своих бёдрах.

— Ты ни при чём, — шепчет он, склонившись надо мной. — Скажи это.

У меня уходит несколько попыток на это.

— Я ни при чём.

Адриан прижимается ко мне, наклоняясь достаточно низко, чтобы почувствовать мой вход своим членом, а затем он оказывается внутри меня. Нельзя назвать это нежностью. Он вонзается в меня, я едва успеваю встать на носочки, прежде чем он поднимает меня за бёдра и сильно впечатывает в стену.

Адриан опускает лоб на моё плечо, затем на смену ему приходят его зубы. Он сильно кусает меня – это никак не назвать нежным покусыванием – и я стону от удовольствия и боли.

Когда Адриан отпускает моё плечо, то безостановочно твердит:

— Ты моя.

Я сражаюсь с ремнем на моих запястьях, желая прикоснуться к нему в ответ, ухватиться за него, дать себе опору. Но в его толчках нет милосердия. Адриан вбивает меня в стену, неистово работая бёдрами, кровь теперь повсюду на нас обоих. В моих силах лишь закрыть глаза и запрокинуть голову назад, чтобы она не ударилась о его голову, когда он тянется зубами к моей шее, чтобы ещё раз сильно укусить меня.

Я вскрикиваю. И едва могу дышать от насыщенности происходящего. Адриан так сильно сжимает пальцы, так сильно впивается зубами в мою плоть, что я не могу пошевелиться, лишь дышать.