Засекреченный полюс

Все молча столпились вокруг, понимая, сколь волнительна для него эта встреча с прошлым. Первым молчание нарушил Александр Гаврилович Дралкин. Почти четыре года назад он вместе с Сомовым высадился на эту льдину, ставшую надолго островом жизни для маленькой группы зимовщиков.

- Давай, Григорьевич, поделись с нами своими воспоминаниями, - сказал он, оглядываясь по сторонам.

- Вот это и есть наш старый лагерь, где мы едва не погибли в феврале пятьдесят первого. А вон и наша палатка, в которой мы жили вместе с Гурием Яковлевым Много месяцев. - И он показал рукой на сооружение, напоминавшее огромный диковинный гриб. Ножкой ему служил полутораметровый толстый ледяной столб, а шляпкой - выгоревший добела купол палатки. Еще два таких же "гриба" возвышались неподалеку. Видимо, брезент и шкуры, устилавшие пол, препятствовали таянию, в то время как лед вокруг палаток расплавился под лучами солнца.

- А вот это - наша кают-компания, где мы провели немало веселых часов. Это все, что осталось от самолета Осипова, разбившегося осенью 1950 года.

- Как же вам удалось перетащить такую махину? - удивленно спросил штурман Н. Г. Черногорский.

- Так у них же автомобиль был, - сказал Дралкин.

- К сожалению, Александр Гаврилович, наш газик мирно покоился в сугробе.

- Неужели вы своими силами приволокли такую груду металла? Это же надо, - сказал Мельников, покачав головой. - Наверное, от аэродрома до лагеря расстояние не меньше полутора километров.

- Точно полтора километра, - подтвердил Петров.

- Ну богатыри, - восхитился Мельников. - Только за одно это вам надо памятник поставить.

- Да уж какой там памятник. Разве что этот курган, - показал он пальцем на ледяной холм, возвышавшийся неподалеку от фюзеляжа. - Это все, что осталось от вала, который едва не отправил нашу станцию в преисподнюю.

Глядя на эту мирно сверкающую голубизной восьмиметровую громаду, трудно было представить, что она двигалась, грохотала, сокрушая все на своем пути. Льдины, образовавшие вал, обтаяли, спаялись, образовав единый монолит.

- А где же ваши знаменитые трещины, расколовшие льдину на части? - спросил Дралкин, осматриваясь по сторонам.

- Ума не приложу, - сказал Петров. - Одна, самая широкая, была здесь, рядом с нашей рабочей палаткой, и разорвала ее пополам. Другая образовалась вон там, неподалеку, за палаткой гидрологов. Видите, на ее месте остался лишь небольшой холмик?

- Я думаю, - сказал Дралкин, - они смерзлись, а затем в процессе таяния сровнялись с окружающим льдом. В общем, гляжу я, ваша станция ни дать ни взять настоящий арктический музей среди льдов.

- Давайте, ребята, тащите бур. Интересно, насколько изменилась толщина льдины за эти годы?

Когда бур принесли, Ваня первым взялся за его ручки. Сантиметр за сантиметром стальное жало вгрызалось в лед. Когда наконец оно коснулось воды, Петров опустил ледомерную рейку в лунку и присвистнул от удивления.

- Вот это да! Как было три метра, так и осталось три.

- Вот вам яркий пример равновесия в природе, - сказал Дралкин. - Сколько стаяло сверху под лучами солнца, столько и наросло снизу. Так что научный факт омоложения льда можно считать доказанным.

Побродив по лагерным руинам, Ваня с горечью убедился, что, кроме фюзеляжа, трех палаток-грибов да холмика на месте гидрологической палатки, больше ничего не осталось. Исчез даже сломанный столб ветряка и деревянные стеллажи, на которых хранились продукты.

- Может, навестим наш последний лагерь? - предложил Петров. - Там, возможно, тоже что-нибудь сохранилось.

Но поиски оказались безуспешными. То ли льдину сломало новым торошением, то ли унесло ее в неизвестном направлении. Пока ученые обследовали льдину, штурман вертолета уловил момент, когда солнце, вырвавшись из объятий лохматых облаков, явило свой огненный лик, и, определив его высоту, вычислил координаты льдины: 73° северной широты и 176°65' западной долготы. Взглянув на эти цифры, Петров даже присвистнул от удивления. Продрейфовав четыре года, льдина, описав гигантскую окружность, вернулась почти на то самое место, откуда начались ее скитания.

В общем, все возвращается на круги своя. И лишь наше последнее пристанище - лагерь № 2 бесследно исчез в океане вместе с останками палаток, снежными домиками и двойником Миляева, склонившимся к теодолиту.

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Прошли годы. Всё новые станции начинали свой дрейф в ледяном безмолвии Арктики, всё новые открытия обогащали полярную науку. Но постепенно стихала газетная шумиха, все реже звучали сообщения о "героических зимовщиках". Люди потеряли интерес к событиям, происходившим на льдах океана. По-прежнему бушевала пурга, ломались и торосились льды, как и прежде, нелегким был труд ученых, но он стал рутинным, а значит потерял свою привлекательность.

И вот все кончилось. Пополз вниз по флагштоку флаг дрейфующей станции под номером 31. Надолго замолкли голоса людей, нарушавших тишину арктических просторов. Разве что маленькие группки смельчаков, решивших штурмовать полюс, время от времени тревожили покой Ледовитого океана.