Засекреченные трагедии советской истории

Ежов поспешил отреагировать. 26 ноября он издает приказ о ликвидации внесудебных карательных органов при Наркомате внутренних дел. Этим приказом объявлялось об упразднении печально знаменитых «двоек» и «троек». Выпестованная Ежовым система внесудебной расправы разваливалась на глазах.

Приказ от 26 ноября оказался последним в карьере наркома внутренних дел Ежова. Несколько дней спустя все центральные газеты опубликовали официальное сообщение: «Ежов Н. И. освобожден, согласно его просьбе, от обязанностей наркома внутренних дел с оставлением его народным комиссаром водного транспорта. Народным комиссаром внутренних дел СССР утвержден Л. П. Берия».

В истории НКВД началась новая глава.

Крах

Тем временем в кремлевских коридорах власти судьба Ежова была уже решена.

Его взяли на рассвете 10 апреля 1939 г. В кабинете у Ежова были спрятаны четыре пистолета. Один — в ящике письменного стола, другие — за книгами в книжных шкафах. Вероятно, он сильно боялся за свою жизнь, коль скоро прятал пистолеты в разных местах. Вообще, он имел много оружия.

Из описи изъятого при аресте. Пистолеты: «Вальтер» — 2 шт., «браунинг» — 2 шт., «маленький» — 1 шт. Винтовки и ружья — 5 шт. «Боевые патроны к ним». Да, еще «маузер» изъяли, «к нему 7 патронов». Видимо, нарком на случай атаки, решил отстреливаться до последнего патрона.

Нет сомнения в том, что Ежов жил на широкую ногу. Вещи у него изымались и в Кремле, и в кабинете наркома, и на даче.

Из одной только описи имущества, изъятого при аресте. Множество пальто, плащей, шинелей, 9 пар сапог, 13 гимнастерок, 14 фуражек и так далее.

Десятки дамских пальто, плащей, платьев, 48 кофточек, 31 шляпка. «Фигуры» мраморные, фарфоровые, медные, бронзовые — 34, «картины в рамках и под стеклом» — 29, портреты — 9 и т. п. И это только одна опись из трех. А в протоколе обыска при аресте еще значатся: «печатный материал-перевод книги Л. Фейхт-Вангер на 133 листах», название не указано, но, видимо, это «Москва 1937». «Книг врагов народа Троцкого, Бухарина, Зиновьева, Каменева и другие — 103 шт.». «Альбомы со снимками врагов народа — 2 шт.» «Разные заметки на 84 листах и разорванная записка, изъятая из пепельницы».

Ежова провели через созданную им самим унизительную процедуру: сорвали знаки различия и ордена, раздели донага и тщательно осмотрели все естественные полости тела, срезали пуговицы с одежды и сняли шнурки с обуви. В тюремной камере этот низкорослый тщедушный человек уже ничем не напоминал всесильного повелителя Лубянки.

Нескончаемой чередой потянулись долгие дни и бессонные ночи одиночного заключения. Бывшему народному комиссару предъявили обвинение в руководстве заговорщической организацией в войсках и органах НКВД, в подготовке террористических актов против руководителей партии и государства, в планировании вооруженного восстания. Особый пункт обвинения — шпионаж в пользу иностранных государств. В начале следствия Ежова обвиняли в сотрудничестве с немецкой разведкой, в конце — фигурировали уже разведслужбы Великобритании.

Такая перемена в определенной степени была, очевидно, связана с изменением внешнеполитической ориентации СССР — переговоры о взаимопомощи с Великобританией и Францией (март-август 1939 г.) и подписание советско-германского договора о ненападении в августе того же года.

Но все эти колебания политического курса влияли на содержание предъявленного Ежову обвинения в шпионаже лишь в части указания конкретного государства, в пользу которого якобы действовал бывший нарком. Существо же обвинения в сотрудничестве с иностранной разведкой оставалось неизменным.

3 февраля 1940 г. на закрытом заседании Военной коллегии Верховного суда СССР подсудимый Николай Иванович Ежов был признан виновным по всем пунктам предъявленного обвинения и приговорен к высшей мере наказания — расстрелу.

На рассвете следующего дня приговор был приведен в исполнение.

По рассказам очевидцев, в свои последние мгновения в глубоком сыром подвале Сухановской тюрьмы маленький тщедушный человек долго метался меж четырех стен, уворачиваясь от пуль. Но живым из этого подвала не выходил никто.

Питерский слесарь и казанский партработник Николай Ежов остался в истории и как палач, и как жертва. В античных деспотиях существовала традиция избавляться от палача, казнившего соперников тирана. Историческая память о беспощадных расправах над безропотными исполнителями жестоких приказов пережила века.

Но это не дано было знать недальновидному наркому.

ЧЕЛОВЕК В ПЕНСНЕ

О Лаврентии Берия написано много и почти ничего. Много — это чьи-то личные воспоминания и пересказы чужих впечатлений, всевозможные преувеличения и домыслы. Почти ничего — это правдивые документальные публикации.

А нужны ли они вообще? Стоит ли ворошить мрачное прошлое? Так ли уж необходимо помнить людям о событиях, связанных с преступной деятельностью Берии?