Засада в сумерках

— Пока она собирается, я улажу с вами несколько второстепенных моментов, — вновь заговорил Халати по-французски. — Отсюда до Мафрака всего несколько часов езды на поезде, если не будет задержек на границе. Возьмите минимум багажа.

Он продолжал сообщать необходимые сведения об иорданском городке и способах войти в контакт с капитаном Саббахом.

Его речь, прерываемая время от времени вопросами Коплана, внезапно оборвалась, когда слуга появился снова в сопровождении элегантной молодой женщины с недовольным лицом.

Она бросила на Коплана быстрый взгляд и стала ждать, пока к ней обратится Халати.

— Представляю тебе твоего соотечественника, — произнес он с плохо скрытой иронией. — Ты станешь его партнершей и будешь его слушаться, да?

В голубых глазах молодой женщины мелькнул огонек интереса и сразу же погас. За долгие недели она привыкла беспрекословно подчиняться приказам и капризам Халати. Она устало пожала плечами и покорно согласилась.

— Мадемуазель Клодин Серве, танцовщица, — представил ее Халати своему гостю. — Пустая голова, но восхитительное тело.

Коплан был невозмутим, хотя в глубине души был вынужден признать, что у этой девушки было все необходимое, чтобы покорить мужчину.

Блондинка с нежной кожей, прекрасным цветом лица и высокой красивой грудью. Лицо, правда, было немного усталое, но обладало тем таинственным шармом, который вызывает неприязнь других женщин и сразу радует мужчин. Ее тонкая талия, какую можно встретить только у парижанок, очень гармонично переходила в бедра, еще не совсем развившиеся. Что касается ног, то достаточно было увидеть их от лодыжки до колена, чтобы догадаться, что выше они еще восхитительнее.

Ноги были обтянуты изысканного цвета чулками, и это делало их еще более соблазнительными. Несомненно, Клодин Серве была первоклассной приманкой. Если капитан Саббах устоит перед ней, значит, в его жилах течет не кровь.

Коплан вяло пожал девушке руку.

Халати внимательно рассматривал пару. Довольный, он заявил:

— Вы можете стать хорошей командой. Вы неплохо смотритесь вдвоем.

Затем он обратился к Коплану:

— Возвращайтесь из Иордании утром двадцать девятого, но ко мне приходите, только когда стемнеет. Надеюсь, все пройдет хорошо.

Были оговорены последние детали; около половины двенадцатого Коплан и Клодин вышли на улицу, более смущенные, чем хотели показать.

— Меня зовут Франсис, — сказал он, оглядываясь в поисках такси. — Будет лучше, если мы сразу перейдем на «ты». Это более естественно.

— Еще бы, — ответила она с тягучим произношением уроженки парижского предместья. — Что это за махинация? Ты работаешь на этих парней?

Он повел ее к бульвару, не глядя на нее.

— Я работаю на кого угодно, лишь бы мне платили, — непринужденно ответил он. — А потом, у меня аллергия на вопросы. Если хочешь, чтобы мы поладили, спокойно делай свою работу и не нервируй меня.

— Ладно, — ответила она, насупившись. — Тебе виднее. Я приняла тебя за другого.

Наконец они нашли такси. До аэропорта доехали меньше чем за десять минут. Коплан, заплатив за хранение багажа, отнес его в машину и велел шоферу ехать в отель «Нью-Семирамис».

По дороге Клодин все же нарушила молчание:

— Я бы все-таки хотела, чтобы ты мне сказал, что это за комедия... Зайед Халати держит меня взаперти в своем гареме целых шесть недель, а потом отправляет в поездку вместе с тобой. Ты меня купил или что?

Коплан понял, что ей совершенно ничего не известно. Он бы предпочел, чтобы сириец сам рассказал ей о роли, которую она должна сыграть.

— Мы с тобой коллеги, — объяснил он, повернувшись к ней. — Для всех мы женаты. Мы поедем туристами в Иорданию и остановимся в Мафраке. Там тебе придется соблазнить одного парня, возможно, переспать с ним. Об остальном не беспокойся.

Такси обогнуло вокзал, проехало по проспекту до моста Виктория и наконец остановилось перед одним из четырех самых лучших Отелей столицы.

— А теперь, — предупредил Коплан сквозь зубы, — будь благоразумна и внимательна: поскольку ты считаешься моей благоверной, веди себя прилично и с достоинством.

— Пошел ты... — прошептала она тем же тоном.

Но когда он вышел из такси и подал ей руку, чтобы помочь выйти, она поставила ногу с таким изяществом, что ее одобрила бы даже знатная дама. Она посмотрела сквозь портье, как будто он был прозрачным, и громко сказала:

— Как жаль, дорогой, что мы не сможем пробыть в Дамаске дольше. Какая восхитительная обстановка для медового месяца!

Он взял ее под руку. Когда они входили в роскошный холл, он шепнул ей:

— Очень хорошо, но не переигрывай.

Они подошли к стойке. За ними следовал носильщик с их чемоданами, взятыми из такси.

Коплан поговорил несколько минут с администратором, потом решил взять номер на пятом этаже. Узнав время отправления поезда на Амман, он попросил разбудить их завтра в семь утра.

Вместе с молодой женщиной он поднялся на лифте и вошел в их номер. Комната была огромной; номер дополняла просторная ванная.

Когда дверь за ними закрылась, Коплан и Клодин озабоченно посмотрели друг на друга. Эта вынужденная близость, к которой их не подготовили, застала обоих врасплох.