Заре навстречу

- Свобода, господа, свобода!

Пичугин, тревожно потирая руки, допытывался:

- А солдатики как, не сбунтуются? - И протяжно вздыхал: - Нам беспорядка не требуется. - Озираясь, спрашивал: - Как, господа, можно без безобразиев обойтись, а? - Обращаясь к своему тестю Золотареву, одетому в визитку, тучному, солидному, с пробором посреди клиновидной головы, наставительно шептал: - Если будут верны союзническому долгу, следует запросить новых кредитов у Временного. - И, ухмыляясь: - Овчину-то я на сто тысяч полушубков зажал. А то, что я получил от бывших, забыть и растереть. Самодержца поперли. Какие могут быть претензии?

Золотарев, отмахиваясь от него рукой, сипло ораторствовал:

- Теперь, когда наступило единение всех рачительных сил России, я полагаю, господа, необходимо создать комитет из промышленных людей, так сказать представителей вольного капитала, с тем, чтобы взять в свои патриотические руки снабжение армии.

- Меня честность заела. Поэтому и не хотел больше взятки ветеринарному давать, - говорил Пичугин, держа за лацкан старенького пиджака санитарного инспектора Грачева.

- Если судить по вашей комплекции, вы сильно преувеличиваете аппетит вашей честности, - ядовито шепелявил Грачев.

- Он всегда с такой тонкой иронией обличал самодержавие, что только знатоки могли догадаться о его социалистических взглядах, - кивая на Савича, бросил на ходу Грачев, пробираясь к купцу Мачухину, который тяжким басом угрожал кому-то:

- Ты меня историей человечества не пугай. В Париже машиной головы рубили императорской фамилии.

А теперь там кто? Пуанкаре. Ну и пошли нам Христос такого же!

Положив на плечо директора мужской гимназии Лисикова пухлую лиловую ладонь, Мачухин произносил с удовольствием:

- Я глупый, а ты умный. Но я перед сном себе зубы чищу, а ты - ботинки. А почему? На жалованье живешь.

Ступай ко мне в приказчики. Через год на своем рысаке ездить будешь. Образованные люди должны в дело идти, как у англичан и прочих иностранцев.

Высокий брюнет с лошадиными глазами шепотом осведомился о Савиче:

- А супруга его где? Нехорошо. Супруга должна аккомпанировать мужу во всем.

- Друзья, - говорил ласково Савич, - позвольте вам представить одного из потомков наших славных и благородных предшественников.

Из низкого, с кривыми, как у таксы, ножками, кресла, синий от усилий, вылезал аккуратный плешивый старичок и с достоинством кланялся.

- Кто это? - спрашивал брюнет с конскими глазами.

- Из декабристов, говорят.

- Октябристы, декабристы, кто их разберет!

- Нет, это вы уже зря, батенька! - гудел Мачухин. - Этот из тех, о которых, помните, Пушкин выразился: мол, во глубине сибирских руд...

- Ах, из этих... А Савич, знаете ли, не лишен, не лишен сообразительности.

Мачухин басил хвастливо:

- Я библиотеку патриотическую составил. В какой книге наша Сибирь добрым словом помянута, ту страницу велю выдрать и под кожаный переплет.

- Кто честный? - спрашивал Пичугин и кивал на Савича. - Он, что ли? Честный потому, что боится прослыть взяточником? Видали мы таких.

Моргая и нервно подергивая плечом, Грачев заступился за Савича:

- Однако вы, господин Пичугин, преждевременно распускаетесь. Революция еще только в самом начале.

Боюсь, как бы Георгий Семенович не призвал вас к порядку.

- Дорогой мой, - проныл заискивающе Пичугин. - Так я только и хочу, чтобы порядок во всем был.

- Господа, - громко говорил Савич, - когда русский народ подвел великие исторические итоги, нам не следует Заниматься личными счетами.

- Видать, он эту фразу напоследок берег, вроде сладкого блюда, да не удержался, - иронически прошептал Золотарев Мачухину.

Мачухин одобрительно усмехнулся и громко прочел вслух:

- "Тот самый человек пустой, кто весь наполнен сам собой". - И, обернувшись к Золотареву, спросил шепотом: - Кто?

- Несомненно, Георгий Семенович.

Мачухин качнул седовласой курчавой головой, петом произнес важно:

- А сочинил сие Михаил Юрьевич Лермонтов.

Брюнет с лошадиными глазами сказал Мачухипу, поведя бровью на Савича:

- Этот, я думаю, не имеет заметных недостатков. - И, подумав, добавил: - Так же, как и достоинств.

Подошедший Золотарев произнес вполголоса:

- Но ведь городской голова - это же фигура.

Ппчугин взял Золотарева за локоть и сказал с укоризной:

- Эх, Пантелей, ну чистый ты Пантелей! Что ж ты думаешь, ежели революция, начальника полиции полковника Сенцова на эту должность сажать или меня, а может, тебя, пентюха? Разве так дела с народом делают? Оп тебе тогда враз башку оторвет. Без всякой французской машины, одними руками.

- Граждане свободной России! - звонко произнес Савич, притрагиваясь мизинцем к усам, и продолжал, несколько поколебавшись: - Господа и дамы! Сегодня по счастливому совпадению мое личное семейное маленькое торжество совпало с великим торжеством всего русского народа. Я как русский социал-демократ хочу приветствовать этот день гимном свободы.

Он нетерпеливо махнул рукой ожидающему возле граммофона помощнику присяжного поверенного, тихому юноше с угреватым лицом.

Из граммофонной трубы зазвучала "Марсельеза".