Заре навстречу

Но скоро он прошел мимо них с гордым видом, шагая рядом с человеком в ветхой кожаной фуражке железнодорожника. Этот человек на ходу вытирал руки паклей, лицо его было сердито и озабоченно.

Немного погодя подошел отец и, не глядя на мать, проговорил сурово:

- Ну что ж, пошли.

На выходе их ждал санитар. Похлопав варежкой по соломе, лежащей на дровнях, он, как заправский извозчик, пригласил:

- Прошу. Прокачу на резвой.

Отец поколебался, но потом сказал Тиме:

- Садись.

Мама спросила:

- А я?

Отец только пожал плечами.

Ехали долго, в тяжком, отчужденном молчании. Отец не выдержал, сказал:

- То, что ты позволила себе обратиться в комитет, - это выше самого недопустимого, что я мог предполагать.

Мать ничего не ответила.

- Я испытываю к тебе сейчас глубочайшее презрение и не считаю необходимым это от тебя скрывать.

Щека матери дрогнула, и по ней поползла слеза.

- Мне кажется, - сказал металлическим голосом отец, - что после случившегося нам лучше на некоторое время расстаться.

Мать сделала глотательное движение и прижала к лицу руки.

- Остановитесь, - приказал отец вознице.

Санитар только дернул головой и вытянул лошадь кнутом. Лошадь, брыкнув, пустилась галопом, встряхивая на ухабах дровни и ударяясь копытами о передок саней.

Отец пытался выхватить у санитара вожжи, но тот, повернув к отцу сизое, обмороженное лицо, сказал с горечью:

- Эх, Петр Григорьевич, а я тебя за человечность почитал! Да что у тебя в крови, сулема, что ли? Что ты жену мучаешь? Что в душу пинаешь? Ну я, обыкновенно, в комитет сбегал. Заберут, мол, сегодня вашего. А он из себя Исуса делает. Если сегодня благонадежного насмерть купали, то с вашим братом по закону и говорить не приходится чего сделают. А мне: правильно, спасибо за сознательность. Вот и все. - Потом он вдруг всплеснул руками и воскликнул тонким голосом: - Гляди, Григорьич, чего интендантские делают! Коней на бойню согнали, жулье. Вот, значит, какой говядиной солдат кормят.

А мужик последнего коня на армию сдает. Обезлошадела вся деревня. То-то я смотрю, сегодня интендантские коров на ипподром собрали, пичугинские приказчики им хвосты ломают. А Пичугин их тайком ночью гуртами на прииск... Там у него ферма. Сливочное масло эшелонами гонит московским да питерским бакалейщикам, а те за него по военному времени три шкуры дерут. Вот онл война пауков с мухами! Хуже германцев народ грабят!

Начали густо сыпаться косматые, пухлые снежинки.

И скоро снег уже валил густыми хлопьями. Он падал с птичьим, крылатым шорохом, застилая все вокруг белой роящейся завесой. Стало теплее. На улицах не было ни души. Город засыпал рано. На пожарной каланче пробило восемь раз. Всего восемь часов, в окнах темно, и только у хлебной лавки жалась очередь, да за высокими заоорами лязгали цепями сторожевые псы.

Сани остановились возле дома.

- Спасибо, - сказала мама санитару.

- Не за что. Конь казенный.

Мама наклонилась к санитару и быстро поцеловала его в щеку.

- Ну уж это, понимаете, зря, - бормотал сконфуженно санитар. - Мы же инфекционные. Можно заразу какую занесть.

Отец подал санитару руку, но тот медлил протянуть свою и подозрительно спросил:

- А вы, Петр Григорьевич, жену дома разговорами пилить не будете, чтобы после назад обернуться? Я тогда снова до комитета сбегаю. У вас же дисциплина вроде как у солдат. Там за самовольство по головке не погладят.

- Нет, вам не придется больше затрудняться.

Отец нащупал на столе лампу, снял стекло, зажег фитиль, дохнул в стекло и вставил в горелку. Поднял лампу, обегая взглядом комнату. Потом сказал извиняющимся голосом:

- Ах да, она без абажура.

Тима все время, пока отец зажигал лампу, внимательно и тревожно следил за ним.

- Папа, это же я разбил.

- Очень возможно, - сказал отец рассеянно. Он взял мамины руки в свои и спросил: - Мне нужно у тебя просить прощенье?

- Нет, - сухо сказала мама. - Самовар поставить?

- Не нужно, я сам. Ты все-таки на меня сердишься, я оскорбил тебя, да?

- Петр, я не люблю глупых, сентиментальных объяснений. Давай пить чай...

Весь следующий день отец провел с Тимой дома.

И Тима наслаждался дружбой с отцом.

- Ты, Тимофей, пойми, - говорил отец, лежа на койке с книгой в руках. Человеческий разум всесилен. Вот один человек еще в очень далекие времена заметил:

если натирать кусочек янтаря о сукно, то в этом янтаре возникает энергия, способная притягивать к себе мелкие клочки разорванной бумаги. Изучая это явление, люди постепенно создали мощные машины, способные вырабатывать колоссальную электрическую энергию, которая может приводить в движение другие машины, освещать ярким светом огромные города. Электричество можно получать и посредством водяных двигателей. В Сибири величайшие реки в мире, и когда-нибудь они будут служить источником электрической энергии, ее научатся давать столько, что весь этот край превратшся в истинно прекрасное место на земле. Я очень сожалею, что мне не удалось получить инженерное образование. В будущем счастливом обществе инженерам предстоит решить огромные технические проблемы.