Заражение

И ее полная спина, не доходящая ему до груди, закрывая его, выдвигается в путь, маячит и успокаивает своей близостью, и пока она не видит, выступивший пот на ладошках стирает друг о друга движением, но влага в ощущениях на эпидермисе также, от чего он избавляется, создав трение в районе икр на синих джинсах. И весь путь кажется ему необычайно долог, что позволяет пройти в голове вихрю воспоминаний и рукописных мыслей, кои насыщены до колорита самой яркой, яростной радуги.

И ее полная спина маятником укачивает его раздраженную душу и к основанию лестницы он подходит уже выровняв дыхание. И когда поднимаются по лестницам, голову Ильи посещают отвлеченные мысли о, например, конце рабочего дня или, неотчетливо, эмоциями, уничижительная оценка вихляющей спереди задницы. У открытых на улицу дверей Настя немного зависает, пока осматривается, и, видимо обнаружив, что искала, оборачивается поторопить коллегу. Но вслух ничего не произносит, удовлетворена видом разделяющей их дистанции. Оказавшись на поверхности вдвоем, решают выдвинуться в сторону девушки в черном, все еще сидящей на своем месте и пьющей утренний кофе.

– Здравствуйте, не хотите ли заказать что-нибудь еще? – задав этот рабочий вопрос, Насте была будто бы произнесена команда «Фас!», так внимательно и чуть склонившись, она принялась изучать объект исследования.

С виду самая обыкновенная, и только еле сдерживаемый по-женски-упрек за помаду, которую та не удосужилась поправить. И не может сказать, что она ее пугает, что странная. Но часть, отвечающая за женственность, за поддержание обязательного, с детства внушаемого образа любви, заботы, пони и розового, деформированная в ней годами, проведенными в обществе дворов и нищеты, негодует, вырывается из цепей общественного порядка, просит дать голос, невыразимо, громко отмечает, что у гостьи слишком неряшливый вид, не соответствующий девушкам-вообще. Неужели Илья именно этот отход от стандартов вида воспринял остро? Она продолжает присматриваться, выискивая любые намеки на дефект, но за шестеренкам, в нейронах уже начинает вызревать мысль о том, что это сам Илья повел себя странно, что он есть единственный дефект на гладкой поверхности веранды. Но воззрение это остается материалом на зубах механизма, не допущенным до сознания, что, кажется, должно было бы уберечь Илью.

Отказ посетительницы для Насти становится аранжировкой краткого участка песни, что из радио, для проформы висит еще какие-то секунды над столом и, захватив пепельницу со скомканным куском сигареты, отступает. И, кажется, что уверенность, которая теперь с ней, ударяется о в замирании тревогу Ильи, но прогнать ее окончательно получается только последующим цельным предложениям…

– Не знаю, вроде нормальная, – еще раз оборачиваясь, – Давай я ее дообслуживаю, а ты иди отдохни. Вон, можешь на скамейке пока посидеть. Я тут все сделаю.

– Да? Спасибо, Насть. Я не знаю, что со мной случилось, наверное, разволновался. Спасибо, – улыбка его, что разукрашивает рот, призвана в благодарность.

Напоследок, бегло осмотрев девушку, Илья вязко уходит из беседы с коллегой, от сердце заставившую забиться скорее гостьи, с деревянных сороковок помоста, оставляя с собой этот ресторан и эту изумрудную, кипящую радужку.

Устроившись на скамейке, лезет в телефон, который в переднем кармане, разблокирует его, сведя линией точки в не имеющий название узор, начинающийся с прямой и заканчивающийся равнобедренным треугольником на своем левом конце. Похоже на повёрнутую на 45 градусов воронку. Открывается дисплей, заполненный равномерно ярлыками неиспользуемых приложений и, только смахнув несколько подобных рабочих столов, останавливается, уже рефлекторно жмет на красный ярлык YouTube и засасывается в видеомагазин, где алгоритмами выстроены ролики на любимые им темы или такие, которые должны были бы ими стать. Серфит. Через раз кричащие заголовки обещают ему одинаково уникальное знание, которое доступно «в срочном режиме» и «только сегодня», но, странно, в ленте выпадают темы – «Происхождение эйтеловируса: слухи и факты», «Эйтеловирус убьет тебя», «Как я заболел эйтеловирусом и выжил», «Пора ли начинать молиться В эпоху эйтеловируса?», – которые нервируют и такие, – «История Кингстонской группы», «Я/Мы – культисты!», «Краткое содержание Торы», «Как защититься от проклятья», «Разбор культов смерти: их проводники и пастыри» – от которых опешен, но эти предложения остаются в памяти неровностями, до деконструкции оных опускаться у него даже не возникает мысли, мир для него существует в своем витринном виде, насыщенным понятными градациями и правилами, где даже возможные модели твоего развития даются, все как в RPG-игре, только первоначальные настройки персонажа не доступны, хотя администраторы уже работают над этим. Но баловаться с исходным кодом все равно хотят только сами.