Заратустра: Танцующий Бог

Обычно люди думают: когда я уйду на пенсию, я отдохну, расслаблюсь и буду наслаждаться. Но когда они действительно уходят на пенсию, они обнаруживают, что отдых невозможен, невозможно расслабиться, поскольку они всю жизнь прожили без отдыха, в беспокойстве, напряжении, страдании. И теперь, вдруг, просто из-за того, что они вышли на пенсию, их тело не может изменить свои старые привычки, шестидесятилетние привычки.

Не случайно стариков раздражают и выводят из себя мелочи. Детям очень трудно ужиться со стариками, новому поколению — ужиться со старшим поколением. Разрыв не только во времени, не только в знаниях; расхождение в том, что старику нечего делать; а всю свою жизнь он был занят не тем, так другим. Теперь он повсюду ищет, чем бы заняться, а заняться ему нечем.

Вся та энергия, которая уходила в работу, становится для него проблемой, грузом. Он хочет освободиться от нее, она становится злостью, она превращается в раздражение, она становится осуждением всех и вся. И крупные мыслители мира придерживаются мнения, что мы должны обеспечить стариков какой-нибудь работой, просто для развлечения. Она может не приносить пользы. Возможно, одна часть стариков делает что-нибудь, а другая группа назавтра разрушает. Это просто для развлечения.

А старость удлиняется; в Европе не редкость люди, которым восемьдесят, девяносто, сто и сто двадцать лет. В Советском Союзе, особенно на Кавказе, есть люди, которые перешагнули стопятидесятилетний рубеж. И есть несколько сот таких, кто достиг даже возраста в сто восемьдесят. Они по-прежнему работают в поле, на виноградниках, в саду — они требуют работы. Вы не можете в шестьдесят лет отправить на пенсию человека, который проживет до ста восьмидесяти лет. Он прожил всего треть своей жизни; впереди еще две трети, они пусты. Вы должны дать ему какую-нибудь работу.

Некоторые экономисты даже предлагают платить больше тем людям, которые согласны оставаться без работы, за их готовность не работать; им нужно платить больше, чем тем, кто требует трудоустройства, потому что вы не можете иметь и то и другое — занятость и большую оплату. Вы можете выбрать. Ведь какой-то бедняга будет страдать от пустой жизни — ему нужна компенсация. В прошлом экономисты не могли даже вообразить, что безработным будут платить больше, чем работающим.

Вся работа вскоре достанется машинам, поскольку они выполняют ее лучше, эффективнее, быстрее. Там, где требовалась тысяча людей, может справиться всего одна машина. То, для чего требовалось десять тысяч человек, полностью может сделать один компьютер. Но что будет с этой тысячей или десятью тысячами людей? Заратустра говорит, что эти люди предпочтут умереть.

Во всем мире, в развитых странах, существует движение, в котором старики требуют конституционного права на самоубийство — и нельзя сказать, что они неправы. Они говорят: «Мы пожили достаточно, и влачить свое существование дальше — ненужное мучение. Мы хотим отдохнуть в могиле. Мы все повидали, мы все испытали. Нам больше не на что надеяться, не о чем мечтать, нечего желать. Завтрашний день для нас пуст и страшен — лучше умереть».

Поэтому существует такое движение, и я поддерживаю его: движение за легкую смерть. Каждое правительство должно обеспечить в любой больнице людей, которые хотят умереть, такой возможностью. Например, можно установить предел. Если кто-то хочет умереть после восьмидесяти лет, вы должны обеспечить его в больнице прекрасными условиями, чтобы он мог отдохнуть, пригласить своих друзей, встретиться с друзьями, старыми коллегами, послушать хорошую музыку, прозу или поэзию, посмотреть лучшие фильмы, потому что это последний месяц его жизни.

Зачем понапрасну мучить людей? Просто сделайте инъекцию, которая погружает во все более и более глубокий сон, в конце концов, превращающийся в смерть. Я абсолютно уверен, правительства должны пойти навстречу и медицина должна им уступить, потому что это кажется таким гуманным: если кто-то достаточно пожил — его дети состарились, его детям по шестьдесят, они пенсионеры - пришло время.

Вы не вольны родиться, но, по крайней мере, вам должна быть дарована свобода умереть, выбрать дату и время. Это должно стать одним из основных прав человека.

Не будет уже ни бедных, ни богатых: и то, и другое слишком хлопотно. И кто из них захочет повелевать? Кто повиноваться? То и другое слишком хлопотно. Для последнего человека все становится слишком хлопотно. Он хочет только умереть.