Запустение

— Около трех с половиной часов, — ответил Сизиф про время необходимого ремонта. — Сообщить интервал ошибки подсчета?

— Нет. Отлично. Ладно, друзья, я пойду прилягу, а то что-то устал и к тому же сегодня ночью ни с того, ни с сего долго не мог уснуть, все ворочался. Так и не выспался. Следите, чтобы все было в порядке.

— Представляю, какая на тебе нагрузка ответственности, посочувствовал Штурман. — А я пойду, прогуляюсь.

Штурман переоделся в своей каюте в более практичный комбинезон и вышел из Корабля. На небольшом крыльце перед коротким пятиступенчатым трапом уже сидела Картограф, болтала ногой и с необъяснимой тоской глядела на шумящую реку.

— Чего пригорюнилась, детка? — спросил ее Штурман.

— Людвиг, — сказала она, — зачем мы сюда прилетели? Я боюсь.

— Боишься? — удивился Штурман. — Но ты ведь знаешь, что Айзеку и Салли надо здесь поработать. А что конкретно тебя пугает?

— Этот доносящийся до нас шум. Эти вздымающиеся, словно глядящие на нас с высоты горы. Эти подступающие коряги атмосферных регуляторов. Мне кажется, мы попали в окружение.

— И это все?

— Нет, не все. Скажи правду, Людвиг, что это было?

— Где? — Штурман неторопливо спустился по ступенькам. Картограф тоже встала и последовала за ним.

— Зачем делаешь вид, что не понимаешь? Это был светящийся оранжевый шар, преследовавший нас добрую четверть пути, а потом взорвавшийся почти на моих глазах, где-то под днищем Корабля. Это ведь он вызвал аварию в освещении, да? Это была военная ракета?

Штурман взял ее за руку и повел к предполагаемому месту взрыва.

— Давай посмотрим где это… Ага, вот…

Это произошло у самого кожуха, прикрывавшего узел электрической разводки, немного в стороне, но все же в опасной близости от трубопровода подачи хладоагента. Тугоплавкий материал обшивки выдержал, но при этом сильно изменился в цвете и покрылся мелкими спекшимися пупурышками, не говоря уже о краске, выгоревшей без остатка и лишь продолжавшей напоминать о себе едким горелым запахом.

— Ты только взгляни, — проныла Картограф, — это же как настоящий ожог на теле нашего малыша. Они пытались нас атаковать?

— Прекрати гадать, — возмутился Штурман, — и хватит беспокоиться. Это была шаровая молния. И она никак не связана с глорианцами вернее, связана с их бездействием. Если бы глорианцы не попустительствовали, эта шаровая молния была бы уничтожена в зародыше и не смогла бы вообще появиться на свет, чтобы принести нам очередную неприятность.

— Все равно, неприятности преследуют нас и здесь.

— Чистая случайность.

— Это не случайность!

— Не спорь со мной, детка. Сизиф сказал, что через три часа Корабль будет как новенький. Ладно, пошли.

— Иди один, а я пойду поброжу по окрестностям.

— Послушай, Аи, мне не нравится твоя печаль. Ты ведь всегда была среди нас самой безмятежной, что с тобой происходит? Хочешь, я прогуляюсь вместе с тобой?

— Хочу, — произнесла Картограф то слово, которое хотел услышать Штурман.

Они пошли сначала к реке. Они подходили к ней медленно, осторожно, потому что от реки несло сильной прохладой, а грохот раздавался такой, что становилось жутко. Чуть выше по течению в эту реку с противоположной стороны впадал ручей.

Картограф села на корточки у самой воды и вдруг воскликнула:

— Посмотри какие красивые камни. Какие необычные цвет и узор. Ой, здесь много таких камешков.

Штурман тоже присел на корточки.

— Блестят, — произнес он.

— Людвиг, а почему здесь такая необычная вода, яркая и непривычно пахнущая. Ой, она почти ледяная на ощупь.

— Эта вода просто очень чистая. Очищенная. Посмотри какая она прозрачная. Готов поспорить, что где-то выше по течению установлен очень мощный многоуровневый водяной фильтр.

Картограф щелчком двух пальцев брызнула на него несколько капель.

— Ну! — воскликнул Штурман. — Шалунья… А я еще подумал, можно предложить Капитану поменять воду, циркулирующую в «Глинке» и одновременно пополнить запасы вот этой, отфильтрованной.

— Холодно тут. Идем отсюда. Идем, идем, — сказала Картограф и потянула его за локоть. — Вон туда. Нет, вон туда, где тропинка, поднимающаяся вверх по склону перегорожена поваленным стволом атмосферного регулятора.

— А может подняться выше, на тот белокаменный утес, торчащий из склона словно вросшая голова? Пучки красного моха, торчащие из расщелин похожи на заросли щетины, а свисающие сверху и по бокам лианы напоминают челку и бакенбарды. Представляешь, если мы туда заберемся, какими маленькими мы будем казаться отсюда.

— И каким маленьким оттуда будет казаться Корабль.

— Ну нет, — отринул Штурман, — даже оттуда Корабль отнюдь не будет выглядеть маленьким.