Запрос в друзья

— Ого, да тут все изменилось.

Он не был в квартире с того дня, когда, поддавшись тоске одиночества, я чуть было не впустила его обратно в свою жизнь. Это случилось целых полтора года назад, но я хорошо помню, как это было: и вспыхнувшее желание, и то, как сильно я хотела поддаться ему. С тех пор я старалась видеться с Сэмом только при передаче сына, а это всегда происходило в дверях. В те редкие моменты, когда нам надо было встретиться и обсудить что-нибудь, связанное с Генри, мы выбирали нейтральную территорию.

— Ой, извини, а чего ты ожидал? — Голос мой звучит неожиданно резко. — Что я буду хранить это как твой алтарь? Поставлю большой портрет на камине?

Он уязвлен.

— Прости, я не хотел… выглядит мило. Просто все по-другому.

На кухне Сэм начинает озираться, стараясь не реагировать на грязные чашки, немытые полы и общую атмосферу упадка.

— Тут обычно все иначе, — бормочу я. — Последние несколько дней у меня не удались.

— Ничего страшного, Луиза, не переживай, — говорит он, но вид у него при этом встревоженный.

— Дай мне минутку, — говорю я.

Я ныряю в ванную, чищу зубы, плещу на лицо холодной водой, поспешно обмываюсь, стараясь при этом не думать, зачем я все это делаю. В спальне стаскиваю с себя запятнанную фуфайку и надеваю что-то, что хоть как-то подходит под категорию дневной одежды, после чего возвращаюсь на кухню, чувствуя себя более или менее человеком.

— Чаю? — предлагаю я, собирая использованные тарелки и грязные столовые приборы и вытирая столешницу.

— Мне бы чего покрепче, — отвечает он, отодвигая тарелку с крошками в сторону и садясь за кухонный стол. Я хватаю тарелку и кое-как запихиваю ее вместе с другой утварью в посудомойку.

— В холодильнике есть вино. Можешь достать его, пока я… — я неопределенно машу в сторону посудомойки.

Он легко поднимается, вынимает вино, тянется к верхней полке за бокалами. Он знает, где что находится. Я ничего не поменяла с тех пор, как он ушел. Он наливает нам обоим вина, пододвигает ко мне один из бокалов.

— Сядь, Луиза. Не надо ради меня убираться.

Я сдаюсь и обещаю себе, как только Сэм уйдет, сбросить летаргию, которая нахлынула на меня после встречи с Питом в Даличе.

— Итак, теперь, когда ты вошел и у тебя есть выпивка, ответь: зачем ты здесь? Генри уже спит. — Я сажусь и отпиваю вина из бокала. Я не в настроении играть в игры. Как приятно осознавать, что меня больше не волнует его мнение обо мне, по крайней мере, прямо сейчас.

— Я пришел к тебе, а не к Генри. Полагаю, мне надо было с кем-то поговорить. Про Софи и все такое. Все это так ужасно.

Похоже, он на самом деле расстроен, и я смягчаюсь.

— Я знаю. Это так жутко. Тебя уже вызывали в полицию?

— Да, они пытались найти связь с тем, что Софи так много времени проводила со мной и с Мэттом. Я имею в виду, в школе мы были близкими друзьями, конечно, я часто с ней общался.

— Действительно? Вы были близкими друзьями? — Когда я думаю о том, с кем я дружила в школе, парней вообще не учитываю. Парни, разумеется, были, но в моей шестнадцатилетней голове не укладывалось, что с ними можно дружить. Нравятся они тебе или нет, разница всегда сохранялась.

— Ну, может, не самые близкие друзья, но мы были в одной компании. Ты в курсе.

Я в этом не уверена. Мои отношения с Софи и Марией были такие сложные. А теперь, после этого запроса на «Фейсбуке» и того, что случилось с Софи, все так перепуталось. Я оказалась в комнате с кривыми зеркалами и не могу понять, как я сюда попала и где выход.

— А ты… упоминал про «Фейсбук»? Про Марию?

Он мнется.

— Нет. Я знал, что ты не хочешь сообщать об этом полиции… ну и…

— Это ты принес экстази, — я заканчиваю за него предложение.

Он пожимает плечами и крутит ножку бокала.

— Я тут, знаешь, задумался… — говорит он.

— О чем?

— Ну, знаешь, о прошлом. Всякое такое. Ты понимаешь, о чем я.

Я поднимаю брови, не собираясь облегчать ему задачу.

— О тебе и обо мне, у нас ведь общее прошлое. Это сильно упрощает наши отношения, не так ли?

— Неужели? — Что-то мне сейчас совсем непросто. В воздухе висит недосказанность.

— Ну же, Лу. Я знаю, ты все еще злишься на меня, имеешь полное право на это. Я ранил тебя и повел себя по-свински. Я очень сожалею об этом, ну правда. Я надеялся, что мы с тобой сможем остаться друзьями. Я думал… тебе сейчас нужен друг, кто-то понимающий. Тот, кто знает, что произошло на самом деле. А я все знаю.

Он, конечно, прав, именно в этом я сейчас нуждаюсь больше всего. Но чего мне точно не нужно, так это связываться с ним, позволить ему снова внедриться в мою жизнь. Однако он — единственный человек, который в курсе всего. Он стоит внизу с распростертыми объятиями, и я борюсь с соблазном упасть прямо в них.

— Тот человек… ну, который стоит за этой страницей, больше не давал о себе знать? — спрашивает он.

До меня доходит, что он не знает про новые послания. Я не решилась рассказать ему про то, где говорится о Генри. Он придет в бешенство, что я не сообщила ему сразу же. Поэтому отвечаю вопросом на вопрос.