Запрос в друзья

— Извините, я не хотел сказать, что люди не должны ходить на встречи выпускников, просто мне это не подходит, вот и все. Я не любил свою школу. Мне было там довольно одиноко.

— Ничего, — оттаивая, говорю я. — Это странноватая вещь. Я хочу сказать, что если бы не социальные сети, никто бы ничего и не знал про бывших одноклассников. Мы бы все продолжали жить своей жизнью. Я слышала истории про то, как люди находили свою школьную любовь на «Фейсбуке», разводились и возвращались к первой любви.

— Я держусь подальше от всего этого, — признается он. — Помимо прочего, это еще и колоссальная трата времени.

— Да, возможно, вы правы. — Повисает молчание, и я думаю о том, что если бы меня не было на «Фейсбуке», Мария нашла бы другой способ меня достать и заставить платить за то, что я сделала.

— Итак, — говорит Пит тоном человека, решительно настроенного сменить тему. — Вы собирались рассказать мне, на кого раньше работали.

Однако нам не было суждено закончить этот разговор, потому что наше внимание отвлек мужчина, говоривший с кем-то на повышенных тонах. Школьная подъездная дорожка совсем короткая, и в начале нее есть фонарь, под которым лицом к нам стоит Тим Вестон, жестикулируя и увещевая кого-то. Его собеседник в черной куртке с капюшоном стоит к нам спиной. Я не могу понять, женщина это или мужчина, и, хотя мы слышим голос Тима, ветер уносит его слова в другую сторону. Мы с Питом всматриваемся в темноту, стараясь разобрать, что он говорит: Пит, предположительно, — из чистого любопытства, а я с усиливающимся страхом. Одолеваемая ужасным предчувствием, я щурю глаза, пытаясь разглядеть в темном силуэте взрослую Марию. Она могла появиться тут, где все началось? Может быть, в этом и заключается смысл всего сегодняшнего вечера? До меня доходит, что я не имею понятия, кто организовал это мероприятие, никто не упомянул инициатора. Я делаю шаг вперед, напрягая зрение, но в этот момент Тим обнимает того, другого человека, и они удаляются в сторону центра города.

— Что это сейчас было? — интересуется Пит. — Это ужасно, но я люблю смотреть, как люди ругаются. Все так стараются показать себя с лучшей стороны: только посмотрите, какая у меня идеальная жизнь, моя чудесная семья, а что за чудо-торт я испекла. Меня, знаете ли, утешает, когда я вижу, что не я один могу облажаться.

Я улыбаюсь, несмотря на внутреннее смятение. Делаю последнюю затяжку и поднимаюсь, затаптывая окурок каблуком.

— Ну что, снова на штурм? — призывает Пит, тоже поднимаясь.

Мы вместе возвращаемся к главному входу. Холодно, но я чувствую, как от него исходит тепло, наши руки почти соприкасаются.

Глава 19 1989

Вечером все шло как по маслу. Софи притащила целый ворох платьев для меня, включая то, что валяется теперь скомканным на полу рядом со мной. Это облегающее платье-футляр изумрудного цвета («Я все равно его никогда не надену, — заявила Софи. — Оно мне совершенно не идет, висит как на вешалке») отличалось от всего того, что мне приходилось носить: глубокий вырез, приталенное, открытые плечи — все это подчеркивало мои формы; я почувствовала себя вдруг такой сексуальной и дерзкой. Я дополнила его туфлями на высоченных каблуках (тоже обноски после Софи) и алмазным кулончиком, который родители подарили мне на шестнадцатилетие. Он так призывно поблескивал у меня между грудей.

Я сидела в позе куклы на краешке кровати, пока Софи колдовала надо мной. Сначала она зачесала мои волосы назад, собрав их в хвост, который закрутила и зафиксировала заколкой со стразами, умело выпустив несколько прядей, чтобы они обрамляли мое лицо.

Потом методично наложила основу, пудру, бронзатор и румяна, после чего добавила блестящие зеленые тени, которые я прикупила на неделе в «Вулворте». На верхние веки она нанесла черную жидкую подводку, создав эффект кошачьих глаз, и завершила все легкими мазками тушью по верхним и нижним ресницам. Вопреки совету журнала «Мне семнадцать» делать акцент на чем-то одном — на губах или на глазах, она добавила темно-бордовую помаду, отчего мои губы засияли, как спелые вишни.

Сидя на кровати, я не могла видеть себя в зеркале, поэтому когда встала, чтобы оценить результат, от незнакомки в отражении у меня перехватило дыхание. От той девочки-кубышки с блеклыми волосами, которая вошла в эту комнату час назад, оставался лишь легчайший намек, едва заметная неуверенность во взгляде. Я выпрямилась, втянула живот и приосанилась. Девочка с блеклыми волосами почти исчезла, когда я осознала себя в этой новой фигуре формы песочных часов и сверкающих кошачьих глазах. В свете лампы на моей груди играл бриллиант.

— Он обалдеет, — пообещала Софи, и на этот раз я не удосужилась притвориться, будто не понимаю, о ком идет речь.