Запретный рай

— Вот стерва! — заметила Мери, услышав про Элизабет. — Не признать собственную дочь! — И посоветовала: — Напиши прошение королеве. Все-таки ты иностранка!

Из глаз Эмили полились слезы.

— Что будет с моими детьми!

— Забудь о них на сегодня, — решительно заявила Мери. — Выпей еще и ложись спать. Пойдем, я найду для тебя место получше.

Эмили опустила на пол босые ноги. Он был сырым и грязным. Она вспомнила, как боясь поранить ступни о ракушки и кораллы, не решалась ступить на песок, и ее захлестнула новая волна душевной боли.

Мери принесла ей пару разбитых, грубых башмаков и с любопытством глядела, как Эмили надевает их на свои нежные белые ступни.

Она довела пошатывающуюся новенькую до нар и заботливо укрыла одеялом.

— Спи. Быть может, следующий день будет лучше, чем предыдущий.

Эмили провалилась в сон, как в бездонную яму. Ей снилось, что она лежит обнаженная в прозрачной мелкой воде, а склонившийся над ней Атеа загораживает собой палящее солнце. Эмили не может понять, почему, когда кругом так прекрасно, ее терзает невыносимая сердечная боль.

Очнувшись, она вспомнила свой сон, и неожиданно ее охватила ненависть. Не к леди Клиффорд, не к Элизабет Хорвуд, а к Атеа. Он остался в своем раю в окружении сладострастных красавиц, а она угодила в земной ад!

Прошло несколько дней. Эмили ничего не знала ни о собственной участи, ни о судьбе своих детей. Общение с некоторыми женщинами немного скрашивало ожидание суда, хотя среди них не было таких, с кем Эмили могла бы подружиться по-настоящему.

Узнав, что она умеет читать, в том числе и по-английски, многие узницы просили ее зачитывать вслух статьи из газет, которые попадали в тюремные камеры с воли.

Поскольку Эмили никто не приносил передач, она была вынуждена довольствоваться тюремной баландой. Иногда ей перепадал более-менее лакомый кусок от женщин, благодаривших ее за чтение.

Когда однажды утром надзиратель заявил, что к ней пришли, Эмили не поверила. Отворив дверь комнаты для свиданий, она едва не вскрикнула: на стуле сидела Элизабет Хорвуд. Ее мать.

Эмили стыдилась исходящего от нее дурного запаха, но не могла ничего поделать. В Ньюгейте так пахло от каждого. Раз в неделю заключенным позволяли обливаться водой из насоса в тюремном дворе, но после этого им все равно приходилось облачаться в нестираную одежду.

Элизабет держалась натянуто. По-видимому, ее шокировал неопрятный вид Эмили. Ответив на приветствие, она сразу перешла к делу:

— Я получила твое письмо. Однако сумма залога оказалась непомерной. Я не могу распоряжаться такими деньгами без разрешения мистера Хорвуда, а он… ничего о тебе не знает. — Переведя дыхание, она продолжила: — Я встретила Рене Марена во Франции, куда приехала с родителями. Эта страна вскружила мне голову; даже мое английское воспитание не смогло удержать меня от безумства. Я сбежала с Рене, бросив отца и мать. Мы поженились вопреки их воле. Сначала все шло хорошо, а потом начались проблемы. Первый раз он оставил меня, уехав на какие-то острова, когда я была в положении. Потом — когда я только что родила. Рене находил меня ограниченной, тогда как он казался мне непрактичным. Нам не хватало денег, но его это не заботило. Он жил своими мечтами. На тебя он тоже обращал мало внимания, разве что раздражался из-за того, что по ночам ты мешала ему спать, а днем — читать книги. В конце концов я решила вернуться домой, и тогда он вдруг заявил, что не отдаст мне ребенка. Закон был на его стороне. Я все же уехала, решив, что со временем смогу забрать тебя к себе. Однако вскоре я получила письмо, где Рене сообщал о твоей смерти, и свидетельство врача. Кроме того, очутившись в Лондоне, я узнала, что родители вычеркнули мое имя из завещания. Они отказались меня принять, и я очутилась на улице. Воспитанная девушка из приличной семьи! Меня спас мистер Хорвуд. Он подошел ко мне на Бридж-стрит и спросил, что случилось и почему я плачу. И я ему солгала. Сказала, что мои родители умерли, что меня разорили кредиторы. Он был много старше меня, но он мне поверил. Я не любила мистера Хорвуда, но приняла его предложение и признаю, что этот вариант был куда лучше, чем безумная страсть к твоему отцу. К сожалению, за безрассудные поступки и дерзкие мечты приходится платить слишком высокую цену. Моему супругу неизвестно о моем первом замужестве, как и о том, что у меня был ребенок. Если сейчас он узнает о моем прошлом, это будет жестокий удар!

— Но вы не убивали и не крали!

— Ты выросла во Франции, там все проще. Тебе трудно понять, что представляет собой наше общество, наша мораль. — Элизабет порылась в ридикюле. — Я принесла тебе деньги. Возможно, это чем-то поможет.

— Мне ничего не надо, кроме одного! — Эмили сжала руки. — Умоляю, спасите моих детей! Они остались у одной женщины на Ган-лейн. Если ей не заплатить, она отдаст их в приют или отнесет в полицию. И тогда я потеряю их след.

— Я не могу взять их к себе, — ответила Элизабет, глядя ей в глаза.