Запретный рай

Деревня, расположенная почти на самом берегу, оказалась совершенно пустой. Непохоже было, что туземцы бежали в панике: никаких разбросанных вещей, незапертых ворот, ничего, оставленного впопыхах. Рене вспомнил, что когда они с Эмили впервые приплыли сюда по приглашению Атеа, лагуна кишела лодками, а сейчас не было ни одной.

– А где дикари, капитан? – спросил его помощник, тоже офицер, когда они обыскали все хижины.

Морис был мрачнее тучи.

– Ушли.

– Должно быть, вождь увел их в горы, – сказал Рене. – Там у них крепость.

– Как они могли догадаться о прибытии фрегата? Кто мог их предупредить? От Нуку-Хива путь неблизкий.

– Атеа всегда все знает, – подала голос Моана.

– Хватит говорить о нем, как о Господе Боге! – разозлился Тайль.

– Сжечь, капитан? – помощник кивнул на бамбуковые хижины.

– Это мы всегда успеем сделать.

– Моана, где тут «дворец» вождя? – спросил Рене, на лице которого появилось болезненное выражение.

Плавно покачивая бедрами, девушка пошла между хижин. Остальные двинулись следом. Морис вновь подумал о том, что напрасно взял ее с собой. Это было опасно. Но с другой стороны, следовало сразу отправить Моану обратно на Нуку-Хива. Сейчас же он не хотел и не мог оставлять ее на корабле в окружении нескольких десятков мужчин.

Очутившись в жилище Атеа, Рене внимательно обследовал его. Никаких следов пребывания Эмили, ни малейшей вещички, ни единой зацепки.

Морис с любопытством огляделся. И здесь могла жить француженка, парижанка?! Он всегда считал, что для женщин крайне важны всяческие удобства. Неужели эта странная Эмили Марен была счастлива в бедной хижине?

– Надо найти эту крепость, – сказал он вслух.

– Я покажу, я примерно знаю, где это, – ответил Рене.

Отряд отправился вглубь острова. К несчастью, вскоре путь преградила стена высокого тростника, похожего на лес стальных прутьев. Густые заросли протянулись насколько хватало глаз, и их было трудно раздвинуть и отстранить, а через некоторые было не продраться даже ползком.

Полумрак, духота, непролазные дебри – это место выглядело воистину заколдованным. По телу солдат ручьями струился пот, из сомкнутых губ вырывались ругательства.

– Нам надо добраться вон туда! – Рене показал на далекий холм.

Вскоре местность стала не такой дикой; появились поля, засеянные таро. Рене знал, что заквашивание таро в ямах обеспечивает местным жителям постоянные запасы продовольствия. Едва ли укрывшимся в крепости людям грозил голод даже при долгой осаде.

Когда раздвинув очередные заросли путники увидели каменную плиту со странными статуями, Моана в страхе отшатнулась.

– Духи, – прошептала она, – они преграждают путь к крепости!

Однако Морис взял ее за руку и уверенно повел за собой. А Рене сказал себе, что самым злым духом, какой когда-либо являлся в Полинезию, был белый человек.

Несколько дней назад Атеа получил сообщение, что к Хива-Оа движется огромный корабль с большим количеством белых людей: вождь предусмотрительно выставил плавучие посты на всех водных путях, ведущих к острову.

Атеа приказал людям спокойно, без паники собраться, взяв с собой все, что им понадобится в крепости, и дружно покинуть деревню.

Укрепление, построенное на вершине холма, было отличным местом для обороны и наблюдения за противником. Эту крепость начал строить еще дед Атеа; правда, не для того, чтобы воевать с европейцами, а для защиты от враждебных племен.

При помощи грубых тесел из базальтовой дайки и заостренных роющих деревянных орудий десятки мужчин устраивали террасы для размещения воинского лагеря и постройки хижин для мирных жителей. На случай осады внутри крепости были вырыты облицованные камнем ямы, где скапливалась дождевая вода. Кроме того, поблизости от укрепления, в нижней части склона находился охраняемый источник.

На верхней террасе располагалась резиденция вождя, который во время войны становился главнокомандующим. Находясь на главном пункте, вождь мог легко перебросить силы обороны в место, которое подвергалось угрозе.

Эмили поселилась в удобной хижине, построенной на площадке, при взгляде с которой захватывало дух. Живописные долины, ниспадающие каскадами ручьи, кокосовые и пальмовые рощи, глубокие ущелья.

Когда внутрь ее нового жилища вошел Атеа, Эмили почудилось, что его фигура окружена золотистым сиянием. В его взгляде появилось какое-то новое выражение. В глазах молодого вождя сияла жизнерадостная душа его народа, и вместе с тем в них была готовность к смерти.

Подойдя к мужу, Эмили положила руки ему на плечи.

– Они идут сюда?

– Да.

– Кто они и сколько их?

– Должно быть, французы. Сколько – пока не знаю.

– Я могу выйти к ним и поговорить с ними. Попрошу их уйти и не нападать на нас.

– Нет, Эмалаи. Я вообще не хочу, чтоб они знали, что в племени есть белая женщина.

– Не уходи, – попросила она.

– Я должен. Я приду, как только смогу. Сейчас мне нужно быть с воинами.