Запретный рай

С Атеа Моана держалась, как с братом. Они и впрямь были похожи: в них текла одна и та же древняя, пламенная, гордая кровь. Узнав, что Моана собирается навестить своего отца, Атеа сказал, что тоже хотел бы повидать Лоа и попросить у него прощения.

Морис Тайль завел речь о жемчуге:

– Послушай, Атеа, прежний начальник гарнизона все время твердил, что ты владеешь каким-то кладом. Он посылал меня за ним, но я ничего не нашел. Кроме этого. – Вынув небольшой мешочек, он осторожно высыпал на стол пригоршню жемчужин. – Я продал совсем немного, для того чтобы вернуться в Париж, а после – на Нуку-Хива. Остальное отдаю тебе.

Атеа сделал отрицательный жест.

– Никакого клада нет. Жемчуг принадлежит океану, моане. Я брал ровно столько, сколько мне было нужно для украшений и обмена на необходимые вещи. Природа никогда не отказывает тому, кто приходит к ней за своей долей сокровищ. Только не надо быть жадными.

– Это жемчужины из того ожерелья, которое Атеа надел мне на шею в день нашей первой, полинезийской свадьбы, – заметила Эмили. – Оно должно было принадлежать Моане, но его получила я. Полагаю, надо вместе решить, как им лучше распорядиться.

– Часть можно продать, а полученные средства расходовать на дела миссии. В конце концов, вы нам очень помогли, – сказал Морис священнику.

– Да, – откликнулся отец Гюильмар, – мы нуждаемся в деньгах. Я бы хотел, чтобы здесь была не только школа, но и больница. Кстати, Шарлотта Лаво обещала посодействовать этому.

– Мне понравилась жена губернатора, – промолвила Эмили, – она сказала, что у нас с ней будет много дел. Однако мы с Атеа должны вернуться на открытый нами остров. Там еще остались люди. И наша собака. Мы побоялись брать ее в такое путешествие. Она нас ждет.

– Собака? Это хорошо, – заметил отец Гюильмар, глядя на пушистый комочек, свернувшийся на коленях Моаны. – Я давно хотел завести на Нуку-Хива домашних животных. Что касается вас, думаю, вы должны поселиться здесь или на Хива-Оа. Цивилизация наступает: рано или поздно белые причалят и к тому безымянному островку; и как знать, с какими намерениями? К тому же, мне кажется, ваши дети, когда они подрастут, должны посещать школу при миссии.

– Ты будешь править своим племенем, – добавил Морис Тайль, обращаясь к Атеа. – На Хива-Оа останется небольшой гарнизон и военная база, с этим ничего не поделаешь. Пойми, перемены неотвратимы, но не хочу, чтобы мы были врагами. Мы должны вместе идти вперед. И для этого нужен кто-то, понимающий наш мир и вместе с тем знающий души полинезийцев.

– Я подумаю, – сказал Атеа, – но если мы цивилизованные люди, было бы неплохо заверить наше соглашение какими-то бумагами.

Морис посмотрел на него с невольным уважением, а потом неожиданно обратился к Эмили:

– Я все думаю о поступке вашей матери…

Лицо молодой женщины залила краска.

– Возможно, когда-нибудь я ей напишу, и все же отныне моя семья – здесь. – Я никогда не вернусь в Европу, где считаюсь преступницей. Теперь мой дом – Полинезия.

– Я рад этому, – сказал Морис. – Что касается Элизабет Хорвуд, рано или поздно ей придется остаться наедине со своей совестью.

В конце вечера Атеа неожиданно заявил, что они с Эмили и детьми переночуют в другом месте. Никто не возразил: в доме отца Гюильмара и впрямь было тесновато.

Осторожно взяв на руки спящих сына и дочь, они вышли во двор. Атеа произнес небольшую речь: поблагодарил всех собравшихся и объявил фиджийцам, что после небольшого отдыха они поплывут обратно.

– Впрочем тот, кто сильно устал, – заметил он, – может остаться. Я найду вам замену.

Солнце наполовину скрылось. На фоне полыхающего неба резко чернели горы; их острые вершины были похожи на зубчатые башни старинных замков. Гребни разбивавшихся о коралловые рифы волн казались багровыми.

Атеа и Эмили медленно шли по тяжелому мокрому песку. Ветер развевал волосы женщины и концы ее покрывала. Она наслаждалась вольным простором, широтой неба над головой и давно утраченным, а теперь вернувшимся чувством свободы.

Убаюканные свежим воздухом и шумом волн дети мирно спали на руках своих родителей. Атеа не мог налюбоваться Маноа и Ивеа и без конца восхищался ими.

– Их рождение доказывает, что ты и впрямь была предназначена мне!

– Жаль, что мой отец так и не узнал, что я вернулась в Полинезию, – заметила Эмили.

– Тот, кто ушел от нас на запад, за край земли, видит все и всех. Ему доступны те тайны, каких он не знал при жизни.

– Завтра встреча с губернатором. Что ты решил? – спросила Эмили, глядя на горизонт.

– Пока не знаю. Но я постараюсь сделать так, как будет лучше для всех нас. Главное, я не боюсь. В былые времена корабли моих предков без конца отправлялись в путь покорять новые земли. Наша жизнь – открытое море. «Эмалаи» выдержит. И мы непременно найдем то, что ищем, и то, что нам нужно.

На небольшом холме стоял ряд хижин. Не говоря ни слова, Атеа вошел в одну из них. Эмили последовала за ним.

– Ты помнишь это место? Это дом Теумере. Она была на нашей свадьбе, и я попросил ее уступить нам свою хижину.