Запретный рай

Патрик Тауб успел просидеть в таверне всего час, наслаждаясь полузабытыми картинами, внимая гулу пьяных голосов и жадно вдыхая тяжелый запах табака и спиртного, когда раздался звон колокола, извещавший о побеге кого-то из заключенных.

По спине Патрика пробежал холодок. Хотя прошло столько лет, этот звук все еще наводил на него ужас. Он помнил, как бежал к берегу, преследуемый солдатами и сворой псов, так хорошо, словно это случилось вчера.

Тауб рассчитывал провести в Хобарт-тауне несколько дней: насидеться в таверне, купить порох, ром, одежду, продукты и прочее. А главное — отыскать ту, которая согласилась бы разделить с ним жизнь на острове.

Сделав основные покупки, он зашел в «Колонию».

На стене таверны висела кенгуровая шкура, на длинном настиле из некрашеных досок выстроились в ряд бочки с вином и ромом. Посетители сидели за грубо сколоченными столами и толпились у стойки. Воздух в помещении был тяжелый и спертый, свет — мутный и тусклый.

Заведение выглядело неопрятным и убогим, однако Тауб чувствовал себя так, словно вернулся домой после долгого странствия.

Посетителей обслуживала кокетливая молодая особа с ярко-рыжими волосами. Патрик с удовольствием следил за ее ловкими, изящными движениями, улыбкой и игрой глаз.

Только он собрался с ней заговорить, как зазвучал проклятый колокол!

Когда на пороге «Колонии» появились фигуры в серо-голубой форме уголовной полиции, его настроение окончательно испортилось.

Если каторжник не будет пойман, полиция отдаст приказ обыскать все суда в гавани. Ни одно из них не выйдет в море без досмотра, потому что каждый знает, что в первую очередь делают беглые — пытаются тайком проникнуть на какой-нибудь корабль, чтобы уплыть с острова.

— Что сделал этот несчастный? — спросил он соседа.

— Говорят, тяжело ранил свободного поселенца. К тому же это не он, а она. Каторжница, женщина.

— Женщина?! — Патрик покачал головой. — Далеко ей не уйти.

— Кто знает! Если попадет к китобоям, те ее не выдадут. Заберут с собой.

— Полагаю, сейчас будут арестованы все суда?

— Наверное. Пока не найдут преступницу, никто не поднимет якорь.

К счастью, полиция не стала проверять документы; они лишь осмотрели помещение и ушли. Но Патрик продолжал волноваться за свой баркас. В гавани Хобарт-тауна досмотры совершались и по менее значительному поводу, чем побег ссыльного.

Тауб не сомневался в том, что он все еще в розыске: такие дела не имеют срока давности.

В конце концов он встал и, кляня на чем свет стоит и полицию, и сбежавшую каторжницу, отправился на берег.

Запах сырой земли и близкого моря смешивался с ароматом перечной мяты, жимолости, коры камедных деревьев и свежего дерна. Горизонт тонул во мраке. Разнокалиберные суда покачивались на воде, будто огромные спящие животные.

Тауб решил не рисковать и уплыть, пока есть возможность. Всего час свободной жизни, и все из-за какой-то дряни, которой приспичило бежать! Если б она попалась ему сейчас, он придушил бы ее собственными руками!

Когда-то он был почти счастлив на своем острове, жил, не вдаваясь в размышления, не мечтая ни о других местах, ни об иной доле, желая просто выжить, но так уж устроен человек, что ему всегда и везде становится мало того, что он имеет!

Прошло время, и Патрик больше не ощущал себя живущим в раю. С каждым днем ему все больше казалось, что он находится в плену.

Радужная пена волн и вечное дыхание океана, палящее солнце и режущая глаза яркость зелени — как же ему это надоело!

Утро застало его в дурном настроении. Море искрилось солнечными зайчиками, на губах ощущался солоноватый привкус океанского воздуха. Пенные шапки на поверхности воды напоминали золотую сеть, а парящие в воздухе птицы раскинули крылья, как паруса.

Баркас мягко покачивался в объятиях океана. Вода была спокойной, ветер — попутным. Все предвещало удачное плавание, но только Патрика ничто не радовало.

Решив перекусить, он прошел на корму, где были свалены ящики с провиантом, который он успел закупить, и откинул прикрывавшую их старую парусину.

Увидев скорчившуюся между ящиков фигуру, он отпрянул от неожиданности. Мужчина?! Нет, женщина, в штанах и кенгуровой куртке. Растрепанные светлые волосы, отчаянно распахнутые, голубые, как небо, глаза, нежное лицо.

Насмерть перепуганная и донельзя утомленная, она все же была очень красива.

Патрик заметил, как она жадно втянула воздух, пахнувший солью и ветром, а потом съежилась, не зная, чего от него ожидать.

Ему пришлось подождать, пока к нему вернутся способность соображать и дар речи, после чего он выдавил:

— Вот так сюрприз!

То, чего он так желал, само пришло к нему в руки!

— Выходите. Вам нечего бояться.