Запретный предел (СИ)

К магии он пока не рисковал обращаться, памятуя о двух неудачных попытках — видимо, его ослабленный организм пока не может с ней работать. Поэтому он сосчитал все кочки и ямы и споткнулся обо все торчащие ноги и оглобли, пока добрался до фургонов с ранеными. Поорав и перебудив всех, Дилль выслушал проклятья в свой адрес, после чего к нему вышел зевающий Мейс.

— Какого демона ты сюда припёрся? — грубо спросил водник.

— Мейс, я пришёл сказать тебе две вещи. Первая — моя благодарность за спасение жизни Тео. Илонна рассказала мне, что ты для него сделал. Я был должен тебе за спасение Гунвальда, теперь мой долг удвоился.

— Я тебе ещё в прошлый раз сказал, что твоя благодарность мне ни к чему, — хмыкнул Мейс. — Тогда меня просил о помощи король, а вчера — Илонна. Свою оплату я уже получил, так что, давай, двигай обратно.

Дилль смотрел снизу вверх на Мейса — водник и без того был почти на голову выше, да ещё и стоял на лестнице фургона.

— Что ж, прекрасно. Будем считать мой долг тебе аннулированным. Тогда я пошёл.

Илонна, прятавшаяся неподалёку и слушавшая разговор, поморщилась — Дилль вёл себя совершенно не так, как подобает настоящему воину. Ну, он ведь маг, а не воин, — попыталась успокоить сама себя вампирша. У магов всё по-другому.

— Эй, ты же говорил о двух вещах, — напомнил Мейс.

— А разве я не сказал? — притворно удивился Дилль. — Тогда слушай вторую: Мейс, я клянусь всеми силами магии, Единым, нашим королём Юловаром и вообще всем, чем угодно, что если ты попробуешь подкатить к Илонне с чем-нибудь, кроме врачевания, я испепелю тебя. Меня не остановит ни король, ни трибунал, ни совет магов, ни даже сам Адельядо. И вот ещё что: и ты, и я в Академии вели себя, как трусы — мы знали, что находимся под прикрытием суровых законов, поэтому позволяли себе оскорблять друг друга. Отныне я не произнесу в твой адрес ни единого бранного слова. Но также знай и ты: если попытаешься сказать обо мне или Тео какую-нибудь гадость, я вышибу из тебя дух. При дворе за куда меньшие оскорбления вызывают на дуэль.

Мейс молчал. Илонна облегчённо вздохнула — ну вот, а она переживала. Пусть Дилль — маг, но ведёт он себя вполне соответствующе кодексу чести воина. Ей нечего стыдиться.

— А ты уверен, что удержишься? — усмехнулся Мейс. — Язык-то у тебя поострее моего.

— Я дал тебе слово, и пусть я — выскочка, а мой род не столь древен и славен, как род герцогов Витри, но слово своё я сдержу.

— Да, род Витри — древний и славный, — усмешка на исхудавшем от усталости лице Мейса была кривая и какая-то злобная. — Ты даже представить не можешь, как я был счастлив, когда меня приняли в Академию и избавили от общества моих братцев.

Дилль вспомнил, как после реставрации короля он увидел отца Мейса. И его братьев — точных копий герцога Витри. И как он обнаружил полное несходство Мейса со его прямыми родственниками.

— Ты прав, я не представляю, — сказал он. — А вот Тео — очень даже. В клане он считался человеком, в Академии — вампиром. Ни там, ни здесь никто не разглядел в нём того, кто он есть на самом деле. На него всё время пытались навесить какие-то ярлыки, и ты, кстати, первый. А ведь Тео ни разу не отплатил тебе той же монетой.

— О чём ты? — мрачно спросил Мейс.

— Только лишь о том, что ты — это ты. И ни происхождение, ни древность рода роли не играют.

— Такое впечатление, что говоришь ты вовсе не о моих магических талантах.

— Как раз о них. А твои отношения с герцогом Витри и его сыновьями — это не моего ума дело.

Мейс спустился с лестницы, уставился на Дилля и довольно долго молчал.

— Значит, ты тоже это заметил? — невесело улыбнулся он. — Что ж, у тебя есть ещё один повод позубоскалить надо мной.

— Я уже сказал, что ни словом не оскорблю тебя, — проговорил Дилль и тут же, опровергая сказанное, добавил: — Дурень ты, Мейс. Ты же сам рушишь то, что могло бы быть если не дружбой, то хотя бы обычными рабочими отношениями. Думаешь, Тео приятно слушать, как ты называешь его ублюдком?

— Наверное, нет.

— Вот и перестань его доставать. Нам есть с кем воевать, давай же не будем умножать количество врагов.

Услышав предложение мира, Мейс, поколебавшись, протянул руку. Они обменялись рукопожатием, Дилль повернулся, чтобы уйти, но остановился.

— Не забудь, что я говорил об Илонне.

— Ты так меня опасаешься, что готов повторяться по пять раз за ночь? — серьёзный Мейс исчез, а на его место вернулся прежний насмешник.

— Ты — более, чем достойный соперник. Да, опасаюсь, — спокойно ответил Дилль. — Я не хочу убивать тебя и потом бежать от гнева мастеров и короля. Но ради Илонны я готов на всё, в том числе и на изгнание.

Улыбка пропала с лица Мейса.

— Тогда сделай так, чтобы не дать мне шанса.

Илонна, притаившаяся неподалёку, сочла, что услышала достаточно и тихо удалилась. Вернувшись в фургон, она проверила Тео и, несмотря на голод, без аппетита съела остывший ужин. Дилля не было довольно долго, и вампирша, глядя на огонёк масляной лампы, гадала, о чём он ещё говорит с Мейсом. Наконец послышались шаги, и вошёл Дилль.

— Ну, как погулял?

— Продуктивно. Много услышала?