Запретный плод (ЛП)

Я взглянула на двери, через которые мы с Лиамом прошли ранее, где два здоровенных звероподобных парня охраняли вход. Это была еще одна особенность этих боев. Как только вы вошли, вы не могли просто взять и уйти, пока все бои не закончатся. Они контролировали это, и они так же гарантировали, что никто не сможет предупредить полицию. А я даже не потрудилась взять с собой свой мобильный телефон, так как знала, что здесь не ловит сигнал. С тех пор как Лиам записался на бои, у него появилось немало инсайдерской информации. То, что они использовали средства блокировки сигналов, как раз и было крупицами такой информации. Организаторы этих мероприятий — которых, кстати, никто не знал в лицо — приняли все возможные меры, чтобы не было никаких помех, особенно со стороны федералов. Почему Лиам хотел стать частью этого, было выше моего понимания. Но мой старший брат всегда был одним из тех, кто был не чужд животной стороны жизни, и тех, кто жил на грани — возможно, именно поэтому он и Джонни были такими близкими друзьями в прошлом. Бог свидетель, именно это в первую очередь и привлекло меня в Джонни. Он был полной противоположностью тому, чего должна была хотеть такая пай-девочка, как я. Джонни был диким, беззаботным и плохим парнем во всех отношениях. Судя по всему, он все еще был… нет, к черту все это. Судя по его технике боя, он был намного хуже. Джонни Кейд был бесстыдно плохим, злобно неукротимым и порочно соблазнительным. Я так чертовски облажалась.

Я схватила стопку текилы, стоявшую передо мной, и уже собиралась поставить ее обратно, когда почувствовала мягчайшее прикосновение к ложбинке на спине. Дрожь пробежала по моей спине, и я молча прокляла свое тело за то, что оно так отреагировало.

— Джонни, — прошептала я, ненавидя и любя это имя одновременно.

— Никогда не думал, что ты любительница текилы.

Я закрыла глаза, его голос, его присутствие, все в нем посылало волны электричества, разбивающиеся о каждую кость в моем теле. Удивительно, как даже после всех этих лет ему все еще удавалось заставить мое сердце биться быстрее, а мои бедра сжиматься крепче.

Я залпом выпила текилу и проглотила, обжигающий привкус алкоголя творил чудеса, успокаивая мои нервы. Это заставило меня больше сосредоточиться на боли в животе, чем на жаре между ног.

С очередным приступом смелости, порожденным текилой в моей крови, я повернулась к нему лицом.

— Это лишь очередной признак того, что ты меня совсем не знал.

Его темно-карие глаза, казалось, радостно улыбались мне, а полные губы изогнулись в лукавой усмешке.

— Я думаю, проблема была в том, что ты никогда по-настоящему не знала меня, Пейтон.

— Да, но ты в значительной степени исправил это, когда показал мне свое истинное лицо в ту ночь, когда свалил.

Джонни сделал шаг вперед, его высокая, крупная фигура отбрасывала на меня тень. Джонни был намного крупнее, чем я помнила, его обнаженная грудь была покрыта смелыми и замысловатыми татуировками. Напряженные мышцы на его животе дразнили кончики моих пальцев, широкие плечи посылали в мой разум следы от ногтей на его исцарапанной плоти. Не делая ровным словом ничего, кроме как стоя в шаге от меня, Джонни излучал настоящую мужскую силу. Все в нем кричало о преобладании альфы — грубая, дикая сексуальность... И все это имело прямую связь с моим естеством. Вот дерьмо.

Джонни наклонился ближе, и даже после драки, в парах спертого воздуха он все еще источал приятный аромат. Запах мяты и мужского одеколона, перемешанный с потом и тестостероном в качестве базовых нот... был восхитительно порочным.

Мое сердце начинало биться все быстрее и быстрее, чем ближе Джонни подходил, и каждой унцией самообладания, которое у меня было, я боролась с нежданно нахлынувшей потребностью обнять его за шею и прижаться губами к его губам. В глубине души какая-то часть меня хотела знать, был ли он все еще так же хорош на вкус, как тогда, сможет ли он все еще заставить мои колени подогнуться от одного нежного прикосновения его губ.

Взгляд его темных глаз пригвоздил меня к месту, и я откинулась назад всего на дюйм.

— Я плохой человек, Пейтон. Никогда не был пай-мальчиком. Я эгоистичен. Бесстыден, и я ядовит для такой женщины, как ты. Уйти от тебя было одним из немногих правильных решений, которые я принял в своей жизни, и я не жалею об этом.

Его слова пронзили мою грудь, как кинжалы, заставив меня сделать глубокий вдох.

Пять лет. Пять чертовых лет, при этом в общей сложности и десяти минут не наберется, что мы находились рядом, а он уже обладал силой причинить мне нестерпимую боль.