Запретный храм

Лука щурился от яркого света, пытаясь охватить взглядом все. Справа виднелось безупречно ровное кольцо гор, покрытых снежными шапками. Его взгляд прошелся по пикам, образующим идеальный крут. Эта симметрия была чем-то из ряда вон выходящим, словно кто-то расставил горы, пользуясь точными геодезическими приборами. В середине лежало непроницаемо плотное покрывало туч.

На глазах это покрывало начало двигаться, медленно расползаться, менять очертания, а потом что-то стало вырисовываться в его центре. Лука непроизвольно подался вперед и почувствовал, как просела веревка в руке.

Сквозь разрыв в тучах проливался свет, освещая то одну, то другую сторону фигуры, пока она наконец не освободилась целиком от облачного покрывала. Тогда Лука понял, что видит перед собой пирамиду таких идеальных пропорций, что ее не могла создать природа.

Вот только никто другой ее тоже создать не мог. Чему еще быть в центре Гималаев, кроме горы? Посмотрев вдаль, он понял, что пирамида меньше окружающих ее пиков, но незначительно. Ее высота около семи тысяч футов. Нелепо полагать, что человек способен построить такую громаду.

Рядом с ним на карнизе показалась дрожащая рука.

Долю секунды Лука недоуменно смотрел на нее — его мысли были заняты горой-пирамидой. Наконец он стряхнул наваждение и, подавшись вперед, ухватил руку Билла. Он тянул изо всех сил, а Билл скреб кошками по темной скале, пытаясь нащупать опору. Потребовались мучительные секунды, чтобы забраться на карниз, где Билл рухнул на спину, не сказав ни слова — только хрипы рвались из его вздымающейся груди.

— Ты как, старина?

Даже сквозь очки Лука видел болезненное изнеможение в глазах Билла. Он был бледен и совершенно обессилен, словно восхождение час за часом вытравливало цвет из его крови.

— Как ты? — повторил Лука, автоматически подбирая несколько последних петель веревки.

Он чувствовал, как пирамида снова притягивает его взгляд.

— Посмотри на гору, Билл. Я ничего подобного в жизни не видел.

Билл открыл было рот, собираясь ответить, но у него случился новый приступ сухого кашля. Лука повернулся вовремя, чтобы увидеть, как голова Билла упала набок, а из уголка рта потянулась кровавая ниточка. От недостатка кислорода губы его приобрели лиловый оттенок.

— Черт! — вполголоса выругался Лука, но, заметив, что Билл медленно закрыл глаза, громко сказал: — Билл… спать нельзя.

Билл оставался неподвижным, глаза его были плотно закрыты.

В голове у него стучали молоты, и даже малейшее движение грозило расколоть череп, парализовать болью. Он несколько часов боролся с этим, но теперь в глазах у него помутилось.

— Голова меня убивает, — сумел выдавить он. — Высота… мы поднимаемся слишком быстро.

— Что, так плохо?

Биллу понадобилось несколько мгновений, чтобы собрать силы, достаточные для ответа. Но когда он начал говорить, получилось неразборчивое бормотание.

— Я плохо вижу.

Лука выругался, потом повернулся и взглянул вверх вдоль отвесной стены льда. От вершины гребня их отделяло полчаса подъема. Погода была идеальной — слабый ветер, хорошая видимость. Они несколько месяцев планировали экспедицию и находились теперь в идеальном положении: гора подносила себя прямо на блюдечке. Но он уже несколько часов знал, что ему придется сделать выбор, решить, что для него важнее. Глядя на вершину, он с абсолютной уверенностью понимал, что она достижима, что он может ее взять.

— Билл, слушай. Я привяжу тебя к карнизу. Всего на час, не больше. Я должен добраться до вершины. С тобой все будет в порядке, я обещаю.

Какой-то частью уставшего сознания Билл пытался осмыслить эти слова. Он поднял голову, собираясь заговорить, но тут новый приступ кашля сотряс его тело. Билла корчило, как рыбу, выкинутую на берег.

Наконец тело обмякло, и он медленно повернул голову, чтобы сплюнуть на камни густую мокроту.

— Ты… не можешь меня бросить, — прошипел он.

Он открыл глаза и прищурился, преодолевая боль.

— Не бросай меня, — повторил он.

Билл пытался сориентироваться в тумане своих мыслей. Он не должен спать, должен бороться с этой убийственной летаргией. Тянулись секунды. Он ощущал, как проваливается в черноту. Очень долго ничего не происходило. Он слышал только хрипы в собственной груди, которая вздымалась и опадала. Он не чувствовал ничего, кроме темноты, которая все больше и больше сужала поле видимости, медленно обволакивала его.

— Лука… пожалуйста.

Голос Билла звучал теперь жалостным шепотом, слова замерли на распухших губах. Потом сквозь дымку он увидел силуэт Луки, который приближался и наконец оказался прямо над ним. Билл почувствовал руку на страховочных ремнях, осознал, что его тело подтаскивают к краю карниза.

Он потянулся, пытаясь ухватить Луку за предплечье. Он практически висел над бездной.

Когда Лука заговорил, в его хриплом голосе слышалось разочарование.

— Давай сматываем отсюда к чертям собачьим.

ГЛАВА 3

Естественного света не было, только несколько коротких свечей, соединенных длинными струйками растекшегося воска. Вокруг пламени расплылся небольшой ореол, освещавший очертания пяти сидений, вырубленных в каменных стенах.