Запретные цвета

Нобутака слыл искусным соблазнителем. К своим сорока трем годам он был повязан клятвами с тысячью мальчиков. Чем они прельщали его? Нельзя сказать, что его привлекала красота или погоня за любовными приключениями. Нобутака, скорее всего, был заложником страха, пленником трепета. На этом пути удовольствие всегда сопровождается сладостным разложением. Как замечательно выразился Ихара Сайкаку[28]: «Развлечься с парнем — это все равно что переспать с волком под сакурой, роняющей лепестки». Нобутака всегда пребывал в поисках новых ощущений. Его приводило в дрожь только что-нибудь новенькое. У него и в мыслях не было проводить параллели между красавцами и выстраивать их по ранжиру. Он никогда не сравнивал тех, кого любил сейчас, с теми, кого любил прежде. Подобно лучам света, страсть освещает одно пространство и одно время. Нобутака чувствовал себя сейчас как тот самоубийца, которого манила глубина пропасти. Его, почти неспособного к сопротивлению, завлекала свеженькая прореха на изнанке нашей затянувшейся зацикленной жизни.

«Будь начеку! — очнулся его внутренний голос. — До сих пор Юити представлялся мне просто увлеченным моей женой молодым женатиком; я видел в нем жеребенка, скачущего на рассвете по обычной дороге жизни; я любовался его красотой, но сохранял благоразумие. Я никогда не думал, что потеряю разум и помчусь за этим жеребенком по узенькой стежке. Когда я впервые приметил Юити на этой тропке, то был потрясен. Потрясение было сродни страшной молнии. Это отпечаталось в моем сознании. И раньше бывало, что сердце мое озарялось подобным светом молнии, когда я встречал какого-нибудь паренька, едва ступившего на этот путь. Я влюблялся всерьез. Теперь мне известны эти симптомы влюбленности. За двадцать лет молния такой силы вспыхнула впервые. В сравнении с этой вспышкой тысяча мальчиков, впечатлявших меня раньше, могли зажечь всего лишь блеклые искорки ароматических свечей. Исход любовного состязания будет предрешен с первого трепета, с первого волнения. Во всяком случае, я должен поскорей разделить постель с этим парнем».

И хотя он был влюблен, тем не менее его наблюдательный взгляд не потерял способности видеть вещи насквозь; в словах его скрывалось умение угадывать чужие мысли. С того момента, когда он увидел Юити, Нобутака догадался, что этого несравненного красавца разъедает интеллектуальный яд.

«Ага, этот юноша из-за своей красоты уже превратился в слабака. Красота — его слабое место. Он осознал силу своей красоты. Вот во что нужно целить…»

Нобутака встал со своего места и направился в сторону террасы, где приходил в себя от алкоголя Джеки. Тотчас подошел рыжеволосый иностранец, который приехал с Юити, и пригласил его на танец. Почти одновременно с этим же предложением подкатил к нему другой иноземец.

Нобутака поманил рукой Джеки, и тот подошел к нему. Нобутака ощутил, как ледяной воздух проник за ворот.

— Хочешь поболтать о чем-то?

— Да.

Джеки проводил своего старого дружка в бар, расположенный в мезонине с видом на море. Буфет размещался у стены около окна; за стойкой с закатанными рукавами стоял прилежный официант, которого Джеки подобрал в одной пивной на Гиндзе. Слева на отдаленном мысе мигал маяк. Голые ветви деревьев в саду обнимали морской пейзаж и звездное небо. Окно, стиснутое меж двух фронтов холодом и теплом, как ни стирай, вновь и вновь запотевало. Двое мужчин игриво попивали заказанный ими дамский коктейль «Ангельский поцелуй».

— Ну что? Правда изумителен?

— Красивый мальчик. Ничего подобного не видел раньше.

— Все иностранцы сражены! Впрочем, никому из них он не достанется. Кажется, он особенно недолюбливает иностранцев. У него было десять или двадцать любовников, и все они были моложе его.

— Сложные они, но как восхитительны! В наши дни очень много развелось продажных мальчиков-гейш.

— Ну что ж, посмотрим. Во всяком случае, ветераны нашего фронта могли дать фору в прежние времена, а теперь они выбились из сил. Ваш выход, господин Поп! Покажите, на что вы еще мастер!

— То, что я хотел узнать… — сказал бывший граф. Он переместил стакан с коктейлем в левую руку, не сводя с него глаз. Всякий раз, когда он смотрел на что-нибудь, то делал вид, будто смотрит на собеседника. Он всегда выступал в роли артиста и публики одновременно. — Как бы это сказать? Меня раздирает любопытство, каким образом это чадо может отдаваться тому, чего сам не желает. В общем… Как бы сказать точнее? Он всецело предан своей красоте. Если у него ни толики любви, ни толики страсти к своим партнерам, то резонно будет считать его самовлюбленным типом, преклоняющимся перед собственной красотой… Судя по тому, что ты сказал, у этого мальчика не так уж много опыта, несмотря на его внешность.

— Это только то, что довелось слышать. И пусть он женат, однако спит он с женой, очевидно, из чувства долга.