Запретные практики

Хорошо, что осень выдалась удивительно теплая, можно прямо в костюме и поехать. Панкратьева терпеть не могла всякие куртки, пальто, перчатки и шапки. Все это мешало ее безукоризненной, как она считала, автомобильной езде. Исключение составляли шубы. И только потому, что в шубах, особенно в расстёгнутых, Панкратьева выглядела просто сногсшибательно и очень себе нравилась. Однако сами шубы ужасно портились от ремней безопасности, поэтому во всех машинах, которые гнусаво орали, если водитель забыл пристегнуться, приходилось эти оралки отключать с помощью мастеров рукодельников. В недрах инспекции дорожного движения, конечно, сразу же созрел заговор против дамочек в шубах и мужчинах в пиджаках. А именно ввели штрафы за непристёгнутость водителя ремнями безопасности. Но Панкратьева обычно ездила знакомыми маршрутами и хорошо знала места гнездования сотрудников этой самой дорожной инспекции, около которых можно было на себя ремень ненадолго накинуть. А пристегивать-то его зачем особенно такому опытному водителю?

Когда Панкратьева во всем блеске явила себя в обозначенном Зотовым ресторане, её постигло, как говорится, глубокое разочарование. Рядом с Аликом Зотовым сидел явно московский командированный со смутно знакомой рожей.

В свое время Зотов подкатился к Панкратьевой энергично и красиво, можно даже сказать как в кино, чем, безусловно, угодил. Много ли надо женщине, потратившей большую часть своей сознательной жизни на борьбу с пьянством и алкоголизмом бывшего супруга? Правильно, не пьет – уже чемпион! Да еще и деньги зарабатывает, да подарки разные дарит. А поговорить? И поговорить всегда пожалуйста. Зотов как никто мог заплести Панкратьевой ее пытливые мозги. Правда, на определенном этапе его ухаживаний именно в пытливые мозги Панкратьевой закралась мысль, что Зотов имеет интерес не только к ней, но и к ее успешному бизнесу. Но как всякая женщина Панкратьева от этой неприятной мысли отвернулась, зажмурила глаза и шарахнулась в омут большой и чистой любви. В омуте этом она проплавала практически год, потом ее крепко зажмуренные глаза начали приоткрываться и замечать разные нестыковки между словами и делами своего возлюбленного.

Уже не первый раз Зотов звонил ей на работу и приглашал вечером посетить с ним какой-нибудь особо манерный ресторан. Панкратьева в предвкушении романтического вечера наряжалась и как дурак с намытой шеей мчалась на крыльях любви к месту встречи, где кроме Зотова обнаруживался еще какой-нибудь командировочный ферт из той же отрасли, в которой предприятие Панкратьевой успешно трудилось с самого начала Перестройки. Зотов представлял ферту Панкратьеву как одного из руководителей и собственников известного в отрасли предприятия, тут же начинался обмен визитками, и романтический ужин превращался в деловые переговоры.

Однако Панкратьева не была бы Панкратьевой, если б не отделяла бизнес от личной жизни. Она очень дорожила своей безупречной репутацией, которую заработала за долгие годы, поэтому все попытки Зотова пролезть на поляну Панкратьевой и Дубова упирались в железную альтернативу: либо заниматься с Панкратьевой бизнесом, либо любовью. Зотов выбрал любовь, однако иногда все-таки пытался всеми правдами и неправдами просочиться в бизнес. Это раздражало.

Панкратьева решительно направилась к столику, за которым широко улыбаясь развалился довольный Зотов. Очень захотелось кинуть в эту довольную рожу чем-нибудь тяжелым типа того самого малахитового чернильного прибора или на худой конец пульнуть в неё шаром и не каким-нибудь, а непременно огненным. Однако пришлось брать себя в руки. Панкратьева не менее широко улыбнулась Зотову, кивнула ему в знак приветствия и протянула руку командированному. Тот вскочил и радостно пожал руку Панкратьевой.

– Панкратьева Анна Сергеевна, – представилась она, не дожидаясь, когда её представит Зотов. Эта деревенщина не то, что представить правильно не умеет, вон даже и встать не удосужился, когда она подошла.

– Анна Сергеевна! Да мы же знакомы, я из «Спецгазмонтажа», неужели не помните? Мы с вами недавно на выставке в Москве познакомились, на «Нефтегазе», – удивился мужчина, протягивая ей свою визитку.

«Вот тебе и упс», – подумала Панкратьева, ведь её можно пытать током с утра до вечера, но она все равно никак не вспомнит, с кем там она знакомилась на разных выставках и прочих протокольных мероприятиях. Дубов любил отправить её в те места, где он сам никого не знал, а если приходилось присутствовать самому, обязательно брал её с собой, считая Панкратьеву гением коммуникаций. Она, действительно, легко заводила знакомства, особенно нужные, но вот поддерживать эти связи не умела, а это как раз очень хорошо удавалось делать Дубову. Так и сложился их столь удачный тандем. Панкратьева знакомилась с нужным человеком, знакомила его с Дубовым, а тот уже развивал и закреплял такое хорошее знакомство.