Запретное желание

Но, черт возьми, она ему нравилась, и он сам не знал почему. Тем более что эта симпатия не была взаимной.

И не только поэтому. Она холодная и… и… умная, смешная и соблазнительная. Чертовски соблазнительная в этих модных брюках, шелковой блузке и белом халате, словно все еще находилась в Нью-Йорке, а не в захолустном городишке на юге страны. И Стоуна не смущало то обстоятельство, что эта невысокая красотка с золотисто-каштановыми волосами напоминала злобную сестру куклы Барби.

Хм. Доктор Барби.

– Дышите, – произнесла Эмма. Все такая же спокойная и собранная.

Стоун тоже был спокойным и, возможно, немного возбужденным, несмотря на то что раны доставляли ему нестерпимую боль.

Нет, дело было не в ее легком нью-йоркском акценте. Не в модной элегантной одежде, которая скорее всего стоила дороже его джипа. Не в ее великолепной фигуре и красоте, не предназначенных для таких грубых парней, как Стоун. И не в быстрых уверенных движениях, ни одно из которых она не тратила понапрасну.

Стоун не знал наверняка, что именно его так привлекает в этой женщине, и это сводило его с ума.

Как и то обстоятельство, что от каждого вздоха ему хотелось захныкать подобно ребенку. Еще ни разу в жизни он не испытывал такой ужасной боли.

Господи, как же он жалок!

– Дышите, – напомнила Эмма.

Да уж, легко сказать. Ведь с каждым вздохом его легкие обжигало точно огнем.

– Нужна нюхательная соль? – Ее глаза были голубыми и такими же холодными, как и их обладательница.

– Ваш отец более любезен с пациентами.

– К несчастью для вас, его здесь нет.

– Ничего страшного. Зато на вас приятнее смотреть. – Все в Вишфуле обожали старину дока, который на протяжении последних сорока лет латал жителей городка в любое время дня и ночи, не жалуясь и не раздражаясь. Стоун по нему скучал. – Хотя ваш отец просто дал бы мне пластырь.

– В таком случае вам, возможно, стоило подождать, пока он вернется на работу. Так что, вы сказали, произошло? – Эмма бросила на пациента насмешливый взгляд. – Получили тумаков от трех женщин?

– Угу. – Теперь внимание Стоуна сосредоточилось на ее руках. Эмма отложила шприц – благодарение Богу! – и взяла марлю.

– Я слышал, что вы работали в Нью-Йорке, – произнес Стоун, отчаянно пытаясь отвлечься от происходящего. – Заведовали отделением «Скорой помощи».

С мгновение поколебавшись, Эмма смочила марлю в антисептике и приложила к ране на виске Стоуна. Ее шелковая блузка дорого блестела, каблуки изящных туфель цокали по покрытому линолеумом полу, а на брюках виднелись тщательно заглаженные стрелки. Она была осторожна, организованна, максимально сосредоточенна. И немного педантична. Все это должно было отталкивать Стоуна.

Но не отталкивало.

А как раз наоборот. И он не знал, что с этим делать. Белый халат только придавал Эмме сексуальности. Ее блестящие волосы были собраны на затылке симпатичной серебряной заколкой. И к тому же приятно пахли.

– Но я не замечал, чтобы вы приезжали сюда с визитами.

– Мой отец занятой человек.

– Ну, не так уж сильно он занят.

– Хорошо. Я была занята. – Эмма помолчала. – Мы видимся. Время от времени он приезжает в Нью-Йорк.

А, вот оно. Битва между гордостью и неодобрением. Ей не понравилось, что Стоун думает, будто ей все равно.

Он любил дока, но тот наверняка совершил несколько ошибок в отношениях с дочерью, поэтому признается в этом первому, кто его спросит об этом.

– Здорово, что вы приехали, – произнес Стоун. – Заботитесь о клинике в его отсутствие.

– Только до тех пор, пока он не встанет на ноги. А потом я вернусь домой.

Стоун внимательно посмотрел на Эмму. Она хороший врач. Он знал это, потому что доктор Синклер следил за карьерой дочери и частенько рассказывал о ее достижениях. И все же профессионализм и четкие движения Эммы заставляли Стоуна сгорать от желания встряхнуть ее хорошенько и показать, как здорово чувствовать себя чуть более расслабленной.

– Когда-то это место было вашим домом.

– Очень давно.

Верно. Мать Эммы покинула доктора Синклера и эти места двадцать четыре года назад, прихватив с собой шестилетнюю дочь. Они уехали в большой город и больше не вернулись.

Господи! Эмма вновь взяла в руки этот ужасный шприц с огромной иглой. Когда она подошла ближе, на лбу Стоуна выступил пот.

– Да, я не…

Рука Эммы, нежная, но твердая и решительная, коснулась свободной от раны поверхности груди Стоуна, заставляя его лечь на стол, и уже в следующее мгновение он почувствовал укол.

– Ой!

– Не дергайтесь.

А разве у него есть выбор? Хрупкая с виду Эмма обладала недюжинной силой. Крепкая как скала, она умудрилась удержать Стоуна и влить в него целый шприц лекарства, призванного обезболить покрытую ранами плоть. Представив погружающуюся в голову иглу, Стоун почувствовал, как к горлу подкатывает тошнота.

– Вы держитесь молодцом. – Эмма быстро вытащила иглу и воткнула снова.

Перед глазами Стоуна заплясали черные точки.

– Не отключайтесь, – произнесла Эмма.

– Он боится иголок. – Ти Джей закончил наконец разговаривать по телефону и вернулся в смотровую. – При виде их он падает в обморок.

– Вовсе нет, – огрызнулся Стоун, по спине которого струился холодный пот.