Запретная застава

– Конечно, конечно, Геннадий Михайлович. Полчаса. Заштрихую, со стороны незаметно будет. Вы отдыхайте.

Гена потемнел:

– Спасибо, Моисей Александрович. Я сам знаю, чем мне заняться.

Врач засуетился, быстро отошел к шкафчику с медицинскими примочками.

Игорю стало легче. Через полчаса он будет дома. Что придумать про раны и синяки? Врать Игорь не любил. Да и не умел.

глава третья Какие проблемы, папа?

– Подрался? – просто спросил отец.

На полу, у стыка линолеума с плинтусом, короткими перебежками пробирался куда-то паук. Игорь оторвался от зрелища:

– Упал.

– Долго падал?

– Долго.

– Ладно. Как техникум?

– Нормально.

– Проблемы?

– Нет.

– Тебе Инна звонила, просила, чтобы ты перезвонил.

– Спасибо. Я пойду?

– Куда?

– Перезвоню.

– Давай. Скоро мать придет. Надо картошки начистить.

– Начищу.

Отец поморщился, махнул рукой и пошел в свою комнату читать очередной детектив.

Игорь пожал плечами. В жизни грязи выше крыши. Воры, насильники, убийцы, живодеры. Почему не читать доброе, веселое, чистое. Да пусть детское. Книжки про Незнайку или Гарантийных человечков? Прикольные же. Зачем эти потоки чернухи? Прилипли к телевизорам, где каждый день стреляют, режут, грабят, воруют. Были бы нормальными, никто бы такое не смотрел. Почему нравится тьма, притягивает, подсаживает на себя?

Короткие гудки. Странно. Может, Инка сама звонит? Положил трубку. И точно. Звонок.

– Инна! Привет!

Не Инна. Голос мужской, жесткий:

– Игорь Тарасов?

– Да, кто это?

– Какая нахер разница! Прощайся с родственниками, сука! Завтра сдохнешь. Понял, волчара мусорской?

– Сенёк? Ты?

Гудки…

Игорь сел на стул. Вздохнул. Там, за картиной Айвазовского, за стеной, за улицей, за городом, за страной плескался океан. Тихий, спокойный, вечный.

Сенёк, как его звали на улице, или Виктор Сеньков, как было пропечатано в его паспорте, был одноклассником Игоря. Теперь однокурсником. В любой школе есть такой уродливый маленький фюрер. Все должны прятать глаза при виде его величества, выполнять просьбы, отдавать деньги, угощать сигаретами. А если кто-то наивно верит в свою храбрость и достоинство, того особенно увлекательно ломать, прессовать, давить как гниду до тех пор, пока не начнет ползать в ногах, залитый собственными слезами, соплями и мочой, и вылизывать грязные ботинки ему, сильнейшему и по-настоящему авторитетному сверхчеловеку.

Даже в колонию Сенька отправляли на три года, девчонку изнасиловал. Вернулся, правда, через три месяца. Сильно изменился. Замкнутый стал, злой. Раньше пинки одноклассникам отпускал, девочек за косы дергал, за школой один на один дрался, а тут бригаду сколотил. Начались уличные разводы лохов на деньги, квартирные кражи, стрелки с чужими бандами.

Игорю было плевать до случая с Федором, месяц назад. Был у Игоря такой друг – Федор. Влюбился этот Федор в девочку классом помладше. Гуляли они ночью в парке, мороженое ели. А тут Сенёк со своими придурками. Сеньку девочка понравилась. «Хочу ее и все!» – говорит. Федор в драку. Только куда против десятерых. Избили и его, и ее. Затащили в кусты и там не только Сенёк, но и полбригады по девочке прошлись. А Сенёк еще и Федора… для эффекта, как он любит выражаться. Нормальные люди сразу бы в милицию, а Федор с подругой испугались. Сенёк сказал, что убьет, если в мусарню стуканут. Пришлось Игорю самому идти в милицию. Капитан умный попался, сочувствующий. Спросил: «Сеньков? Как же, знаем! Вон сколько про него материала собрано. Только ничего до суда довести не можем. Все назад заявления забирают, как сговорились. Ты бы тоже не совался в это дело, раз эти дефективные не чешутся». Не смог Игорь не соваться. Написал все, что знал. А на суде оказалось, что все он сочинил и если бы не душевная доброта Виктора Сенькова, судили бы уже его, Игоря, за наглую ложь и клевету. А потом встретились в техникуме. На дальнем дворе.

Телефон зазвонил снова. Игорь замер и только после третьего звонка поднял трубку.

– Игорь?

– Да, Инна.

– Что-то голос у тебя какой-то. Не заболел?

– Да нет, нормально все.

– Ты ко мне зайдешь сегодня?

– Во сколько?

– Вечером, часов в девять. На дискотеку пойдем?

– А обязательно?

– Ну… можно, в принципе, и у меня посидеть.

– Хорошо. Жди.

В дверях обозначился отец:

– Ты картошку чистить думаешь? Чего смотришь? Картошку! Мать скоро придет!

Игорь молча пошел на кухню.

Когда мать пришла с работы, на столе стояло ведро начищенной картошки.

– Николай! – позвала она мужа. – Зачем мне столько?

Появился отец с новой книгой. Увидел картошку. Пожал плечами:

– То не хочет… то целое ведро… Протестует, что ли! Побитый сегодня пришел. Говорит, упал…

– А где он?

– К Инне, наверное, пошел. Она ему звонила.

Фильм оказался тупым и предсказуемым. Бродили по экрану восставшие мертвецы, текли реки крови и слизи. Но это было неважно. В объятиях Игоря сладко стонала прекраснейшая из девушек, та, которую он обожал всей душой, та, ради которой готов броситься в любой бой, на любую смерть. Даже проблемы с Сеньком казались ерундой.

Кто-то из родителей Инны постучал в запертую дверь.

– Что такое? – крикнула Инна.

– Вы чай будете?

– Попозже, мама!