Запретная одержимость

Любое ее прикосновение было бы для меня блаженством, даже простое поглаживание ее руки вверх и вниз по всей длине моего члена, игра со мной, когда она исследует меня. Она опускает мои штаны еще ниже, пока мы целуемся, ее пальцы слегка играют с моими яйцами, пока я не стону и не дергаюсь под ее рукой, так близко к краю.

— Такого школьного опыта у меня никогда не было, — тихо говорит она, смеясь, когда возвращается к поглаживанию меня, ее рука скользит вдоль моего члена, когда она проводит ладонью по моей влажной головке, наслаждаясь тем, как я дергаюсь и вздрагиваю от ее прикосновений. — Дурачимся, как подростки.

Я смеюсь, запечатлевая ее губы в очередном поцелуе, и толкаюсь в ее руку.

— Я подумал о том же, — шепчу я ей в губы. — Так приятно прикасаться к тебе. Пробовать тебя на вкус…

Саша улыбается мне в губы, другой рукой проводит по моей щеке, поддерживая устойчивый ритм другой руки, подталкивая меня к краю кульминации.

— Нам так хорошо вместе, Макс, — шепчет она, все еще поглаживая меня, ее тело выгибается навстречу моему, так что ее груди касаются моей груди, ее нога скользит по моей, чтобы я был ближе к ней. — Ты мой защитник, — ее рука сжимается, быстро-быстро поглаживая мой кончик, прежде чем снова соскользнуть к основанию, отпуская, чтобы на мгновение обхватить мои яйца ладонью. — Ты заставляешь меня улыбаться.

Ее губы снова касаются моих, когда она возвращается к поглаживанию, большим пальцем поглаживая набухшую головку. Я задыхаюсь напротив ее рта, напрягаясь, мои бедра снова толкаются, когда я изо всех сил пытаюсь сдержаться, чтобы это продлилось еще немного.

— Я хотела, чтобы это был ты с тех пор, как мы встретились, Макс, — шепчет она, крепче обнимая меня. — Только ты, и никто другой.

Она углубляет поцелуй, ускоряя движения.

— Кончи для меня, — шепчет она, и я не смог бы остановиться, даже если бы попытался. Ее язык переплетается с моим, заглушая мой стон, когда я чувствую, как содрогаюсь от удовольствия, которое пробирает меня до костей, мой член пульсирует в ее кулаке, когда я взрываюсь между нами. Я чувствую, как стекаю по ее руке, пачкая ее пальцы, ее платье и свою рубашку, когда кончаю сильнее, чем когда-либо, поглаживая свой собственный член. Она продолжает целовать меня, шепча, что хочет моей спермы. У меня внезапно возникает яростное, первобытное желание перевернуть ее на спину и вонзить в нее свой все еще бьющийся в судорогах член, вливая остатки своей спермы глубоко в ее лоно. Вместо этого я удерживаюсь там, прижимаясь лбом к ее лбу, и содрогаюсь в ее объятиях, со стоном произнося ее имя у ее губ.

Я быстро снимаю рубашку, приводя в порядок беспорядок, пока Саша переводит дыхание, ее бедра сжаты вместе таким образом, который говорит мне, что это возбудило ее так же сильно, как и меня.

— Вот, — тихо говорю я, потянувшись к ее молнии. — Давай я помогу тебе с платьем. — Я вздрагиваю, глядя на полосы на нем. — Прости, если я все испортил.

Саша смеется.

— Я уверена, что в химчистке точно будут знать, что произошло, — говорит она с ухмылкой. — И я уверена, что это не останется незамеченным. — Она сбрасывает рукава, когда я расстегиваю молнию, и когда в поле зрения появляется бледная линия ее спины, я чувствую, как мой член каким-то образом дергается, как будто я не кончил всего несколько секунд назад.

Единственная причина, по которой я вообще осмелился раздеть ее, это потому, что я был уверен, что у меня не получится снова так быстро возбудиться. Я не ставил на то, что у Саши не будет лифчика под платьем. В тот момент, когда я мельком замечаю мягкий изгиб ее груди и намек на розовый сосок, я быстро отворачиваюсь, застонав, когда мой член снова начинает твердеть.

— Что…о, — тихо говорит она, прижимая платье к груди. — Подожди, я возьму рубашку.

В ее голосе слышится нотка разочарования, и я хотел бы, чтобы она знала, как физически больно не смотреть, как отчаянно я хочу увидеть ее обнаженной, насладиться видом ее идеальной груди, ее идеального тела, каждым ее идеальным дюймом. Я знаю, что нет смысла отворачиваться от этого после того, как я увидел ее киску, прикоснулся к ней ртом и почувствовал вкус ее возбуждения, когда я лизал ее до двух оргазмов. И все же что-то подсказывает мне, что если я увижу ее обнаженной, я не смогу остановиться. У меня уже наполовину встал, и я знаю, что Саша нас не остановит.

Это должен быть я, кто не даст этому зайти дальше, чем оно уже зашло.

— Хорошо. — Она бросает мне рубашку безразмерного размера, и я поворачиваюсь, чтобы увидеть, что на ней тоже такая же, достаточно длинная, чтобы доходить до середины бедра. Она начинает снимать свои украшения, сидя на кровати со скрещенными ногами, край рубашки едва прикрывает верхнюю часть ее бедер. Я с болезненной уверенностью знаю, что под ней нет трусиков.

Я натягиваю рубашку и начинаю отворачиваться от кровати, но Саша издает тихий огорченный звук.

— Пожалуйста, не уходи пока, — мягко говорит она. — Не делай этого, не уходи снова.