Запрети любить

Увидев сына, он поднял взгляд и широко улыбнулся. Только в этой улыбке не было ни тени веселья — лишь боль. Игнату стало не по себе — он привык, что отец — сильный и жесткий. А не сломанный.

— Садись. Налью, выпей со мной, — сказал отец впервые на памяти Игната. Тот молча сел рядом, только пить не стал, лишь пригубил.

— Что случилось, отец? — спросил он.

— Я узнал то, чего не должен был знать.

Что ж, отец действительно узнал об эскорте. Жаль.

— Ты можешь ее простить? — спросил Игнат, незаметно отодвигая от отца бутылку подальше. — Ты ведь любишь ее,

свою Лену.

Улыбка отца превратилась в оскал, в глазах появилось отчаяние, от которого стало жутко. Неужели любовь может сделать сильного человека таким слабым? От этой мысли Игнату стало не по себе.

— Предательство не прощают. Запомни, сынок, предатели никогда не предают лишь однажды. Предал один раз, предаст и второй. Можно простить глупость, наглость, жадность. Но не предательство. Никогда и никому не прощай этого. Это аксиома. Понял меня?

— Понял.

— Ты прав, сынок, люблю я ее. Только теперь она для меня как будто умерла. Для меня ее больше нет.

Игнат вздрогнул от этого слова — оно прозвучало остро, будто в воздухе мелькнуло отравленное лезвие ножа. Ни он, ни его отец не знали, какими пророческими будут эти слова.

Отец скупо рассказал обо всем, глядя куда-то в стену, и чем больше Игнат слушал, тем хуже ему становилось. Только вместо ненависти к мачехе он чувствовал другое — жалость к отцу. Ему даже вдруг захотелось сделать того, что он не делал с самого детства — обнять его. Но Игнат не мог позволить себе этого, поэтому они просто сидели в тишине — отец и сын, такие разные и при этом такие похожие.

— Константин Михайлович, можно вас? — раздался голос главы службы безопасности. Он бесшумно оказался в баре и стоял на входе.

— Иди с богом, Антош, — махнул рукой отец. — Все дела завтра. Все завтра.

— Это важно. Очень, — сказал тот странным тоном — слишком мягким. — Не терпит до завтра.

Отец погрозил ему пальцем, но все же встал и вышел вместе с Антоном в коридоре, а Игнат от греха подальше перелил большую часть содержимого бутылки в графин и спрятал его. Он понятия не имел, о чем глава службы безопасности хочет сообщить отцу. Даже не думал об этом — все его мысли были о Ярославе. Ее мать, конечно, оказалась в итоге настоящей дрянью, продала отца. Но ему плевать на то, что делала Лена. Он любит Яру и не собирается от нее отступать. Она — его. И точка. Главное, найти ее, успокоить, прижать к себе. Услышать нежный голос, почувствовать тепло губ и ощутить ставший родным запах хрустальной чистоты с легким землянично-медовым аккордом.

Отец вернулся спустя несколько минут, и даже в полутьме барной комнаты Игнат понял, каким мертвенно-белым он стал. Отец двигался с трудом, пошатываясь и придерживаясь за стены. Он будто делал это с трудом. Будто полностью сломался.

— Ты чего, пап? — взволнованно спросил Игнат. — Тебе плохо?

Он подскочил к отцу, готовый помочь ему в любую секунду — подхватить, не дать упасть. И тот поднял на него взгляд. Если еще совсем недавно в глазах отца стыла нестерпимая боль, то теперь вместо глаз зияла пустота. И это пугало.

Игнат однажды уже видел такую пустоту, и это было страшнее любого вырвавшегося из ада демона. Когда Кати не стала, глаза отца были такими же.

— Папа? — растерянно, даже как-то по-мальчишески проговорил Игнат, чувствуя, как начинает не хватать дыхания. Он помог отцу опуститься в тяжелое кожаное кресло, и тот, глядя в лицо сына пустыми глазами, сказал лишь три слова.

Три страшных слова.

Три стрелы, выпущенных из пустоты прямиком в душу. И разорвавшие ее на куски.

— Их больше нет.

— Кого? — нахмурился Игнат.

— Их, сынок. Наших девочек, — с трудом вымолвил отец.

— Что? Ты вообще о чем? Что случилось? — эти слова абсолютно не укладывались в голове Игната. Он впал в такой ступор, что не мог понять и осмыслить услышанное.

— Их больше нет, — повторил отец. — Их нет. Лены. Яры. Ушли… От нас ушли.

Его взгляд метнулся в окно, на сизое небо. Будто бы они ушли туда.

— Не говори ерунды. Никуда они не ушли, — возразил парень.

— Игнат, — раздался голос Антона, на удивление мягкий. — Произошло несчастье. Елена и Ярослава действительно погибли. Примите мои соболезнования.

— Что ты сказал? — переспросил Игнат. Он не верил. Ему казалось, что это розыгрыш, только мир отчего-то вдруг потерял краски, став черно-белым, а тело налилось тяжестью. Эмоции пропали, чувства заморозились.

— Соболезную, — повторил глава службы безопасности, склонив коротко стриженную голову.

Игнат все так же не верил. Просто не верил. Он вообще будто смотрел кино, где главный актер был его точной копией. И точно знал — его Ярослава в полном порядке и вскоре они встретятся.

Игнат сама не понял, как спросил чужим сухим голосом:

— Что случилось?

— Авария, серьезно пострадала машина Елены, — коротко ответил глава службы безопасности. — Причины выясняем. На месте еще работают пожарные, полиция и медики.