Запрети любить

— Это значит, что твоя мама разводила мужчин — но не на деньги, да, Лен? Она играла в высшей лиге. Разводила на информацию. Хотя нет, твоя мама просто воровала ее. Человек, в доверие к которому она втерлась, Евгений Борисов, потерял все свое состояние после этого. Потом вешаться хотел, да его из петли вынули. Лен, сколько таких, как Борисов было? Молчишь? Ну ладно, тогда скажи… Как ты меня окрутила? Действительно ведьма, как сказал этот ублюдок? А с ним ты спала? Спишь до сих пор?

Мама молчала, тяжело дыша и глядя в одну точку. Кажется, она была в шоке. Мне стало больно за нее, но в то же время я чувствовала гнев, от которого внутри все клокотало. Да какого черта?! Неужели она действительно познакомилась с Костей только ради этого?..

— А наш ребенок, Лена? Ты ведь действительно была беременна, — с каким-то отчаянием сказал Костя. — Я знаю, что была. Ты специально избавилась от малыша, потому что не любила меня?

Глаза мамы расшились, и она отчаянно замотала головой.

— Нет, Костя, нет, нет, нет… Да я бы… Никогда… Господи… Никогда… — бессвязно забормотала она, с ужасом глядя на отчима.

— Скажи правду. Хотя бы сейчас.

— Я хотела этого ребенка, Костя, — прошептала мама. — И я любила его так же сильно, как и тебя…

— Не говори мне о любви, Лена. Думаешь, я верю в любовь после того, что увидел? — усмехнулся отчим.

— Прости меня… Как я могу… Как я могу доказать тебе свою любовь?

Он посмотрел на нее страшным взглядом — без ненависти или гнева, а с разочарованием и болью. Так смотрят на тех, кто предал любящих людей. Это взгляд раненых зверей.

— Доказать? Любовь? — спросил Костя с усмешкой. — Больше никакой любви, Лена. Уходи. Не хочу тебя видеть. Никогда.

— Но…

— Никогда. Забирай все, что я тебе дарил, и уезжай. Этого тебе до конца жизни хватит. Теперь мы чужие люди.

Мама, не выдержав его взгляда и слов, просто выбежала из гостиной, закрывая рот ладонью, чтобы сдержать крик боли. Мы остались вдвоем — я и отчим. Глаза щипало от подступающих слез.

— Костя, — прошептала я. — Прости, пожалуйста… Я не знала… Господи, я не знала…

— Ты-то за что извиняешься, Яра? — устало спросил он и нашел в себе силы мягко мне улыбнуться. — Ты хорошая девочка. Чудесная дочь. Я не хотел, чтобы ты стала свидетельницей этой сцены.

— Моя вина тоже есть. Я знала, что мама работала в эскорте, — прошептала я. — Но молчала.

— Потому что это была не твоя тайна. Я ведь тоже знал.

— И принял ее такой?

— И принял ее такой, — повторил Костя. — Мы ведь все с прошлым. У каждого свои грехи. Я решил, что если она захочет, скажет. Просто… Я очень сильно любил твою мать, Яра. Ты бы знала, как.

— И я думала, она тебя любит. Я не думала, что она способна на такое…

— Мы всегда идеализируем близких. Возможно, я такой человек, которого предают все любимые люди, — обронил Костя.

Он тяжело встал и направился к выходу — его плечи поникли, а бездумный взгляд был направлен в пол. Я вдруг поняла, что все закончилась. Мамин брак, жизнь в этом доме, забота Кости. Наверное, мы просто уедем. Наверное, я не должна так думать, но… смогу ли я простить маму? А Игнат? Что скажет он? Простит ли ее? Стало невыносимо горько и обидно. Зачем, ну зачем мама так поступила с ним?! Разве он этого заслужил?

Я вдруг догнала отчима и несмело коснулась плеча. Он обернулся.

— Что такое, Яра?

— У тебя рука в крови. Хочешь, перебинтую?

— Все хорошо, — отозвался он. А я вдруг просто обняла его — так, как обняла бы отца — и тут же отстранилась.

— Спасибо за все, Костя, — сказала я, выдавив жалкую улыбку. — Ты лучший отец, о котором могла бы мечтать любая девочка. Кате очень повезло, что у нее был ты.

Отчим взъерошил мне волосы, как маленькой, и вышел из гостиной. Вскоре послышался звук двигателя — видимо, Костя сел в машину и уехал.

Несколько минут я в оцепенении просидела в кресле, то и дело смахивая с лица слезы, которые все катились и катились по щекам. Потом поднялась и пошла искать маму. Мне хотелось встряхнуть ее, как следует, и кричать, кричать — так, чтобы горло начало саднить. Я не понимала ее мотивов. Я саму ее не понимала.

Мама была наверху, в своей комнате. Собиралась куда-то. Она уже хотела выйти, как я ворвалась в ее спальню и перегородила ей дорогу. Ее лицо было мертвенно-бледным, словно она вот-вот должна была упасть в обморок. На лице никакой косметики, волосы затянуты в простой хвост. В ее взгляде была безысходность — с такой обычно прыгают с обрыва, и мне стало страшно, хотя гнев не уходил, его огонь до сих пор обжигал мое сердце.

— Мама! — закричала я, не давая ей пройти. — Как это понимать?! Ты что делаешь?! Что ты делаешь, мама?

— Мне нужно поехать к нему, — ответила она срывающимся голосом.

— К кому?!

— К Стасу.

— Зачем? Очнись, мама, зачем тебе к нему?!

— Это он прислал видео, чтобы отомстить мне, — тихо сказала она. — Обещал и сделал. Я… Я ужасный человек, Яра. Но я люблю Костю. Я безумно его люблю, никого так не любила, как его.