Читаем Запрет на студентку полностью

— Ясно, — переводит глаза на дорогу. — Ты ему на яйца наступила?

— Думаешь, это я во всем виновата? — сдавленно спрашиваю я.

Может, так оно и есть, но ведь я ничего не делала специально…

— Нет, — отвечает. — Я думаю о том, что если ты не наступила, наступлю

я.

Не сумев подавить смешок, хлюпаю носом. Мне вдруг нестерпимо хочется

поделиться этим. Всем тем, что таскала в себе последний месяц. Глядя в

его лицо, подсвеченное панелью, выпаливаю:

— Я прыснула ему в лицо газовым баллончиком.

— Что ты сделала? — удивленно требует он, посмотрев на меня.

Вдохнув, смотрю в окно.

— Я не знала, как от него отделаться.

— Ты умеешь решать вопросы.

Молчу, закусив губу.

— Он что-то тебе сделал? — спрашивает резко.

— Нет… он просто… не давал покоя…

В салоне повисает тишина, а потом ее разрывает угрожающий вопрос:

— И я узнаю об этом только сейчас?

— Я хотела тебе сказать, — смотрю на свои руки. — Но в тот день у тебя…

были “дела”.

Мы оба знаем, о каких “делах” я говорю. Они не нуждаются в

представлении.

— Люба, — рычит. — Тебя преследовал какой-то дебил, и ты мне ничего не

сказала?

— Я не хотела тебя грузить!

— Отлично, — ударяет по рулю рукой. — А кого хотела?

— Никого, — шепчу, ловя его свирепый взгляд на своем лице.

Он становится дико злым, но и я тоже!

— Я не думала, что в ничего не значащих отношениях принято делиться

проблемами, — доверительно сообщаю я.

— Тут ты права, — бросает он. — Но я спрашивал неоднократно, что, твою

мать, у тебя стряслось?

— Я решила, что тебе не до меня, — сложив на груди руки, впиваюсь

глазами в лобовое стекло.

— Я дал повод так думать?

— Ты давал много всяких поводов.

— Надеюсь, теперь этот гребаный вопрос решен?

— Если ты так считаешь! — рычу я.

Кажется, даже воздух вокруг нас стал колючим.

Вперив взгляд в стекло, он молчит, а потом вкрадчиво говорит:

— Сегодня я сказал тебе две важных вещи. Первая — я люблю тебя.

Вторая — я пришел за тобой, а это значит, и за всеми твоими проблемами

тоже. В этом нет никакой двусмысленности, только факты. Если тебе нужно

время, чтобы их переварить, займись этим на досуге.

— Отлично! Как только у меня появится время, я обязательно об этом

подумаю, — злюсь, сама не понимая почему.

— Будь добра.

Насупившись, молчу.

Его это устраивает, потому что он молчит тоже.

Мне не нужно время, чтобы “переваривать” его факты! От них у меня сосет

под ложечкой и печет в груди. Что мешает мне сказать ему то же самое?

Может то, что я все еще помню, как на его локте висела другая женщина?

Припарковав машину перед одной из частных городских клиник, он достает

из кармана телефон и выходит из машины. Остановившись перед капотом, смотрит на меня через лобовое стекло, ведя с кем-то телефонный

разговор, а когда подходит к моей двери, отталкиваю его руки, говоря:

— Я сама.

Сжав зубы, придерживает меня за локоть, ведя к центральному входу, над

которым огромная вывеска. Мои ботинки кажутся неподъемными, но я

просто не хочу, чтобы он таскал меня, как какую-то покалеченную.

На стойке регистрации нас встречает молодой мужчина в белом халате и

со стетоскопом на шее. У него лысая голова и широкая улыбка, адресованная Романову.

— Привет, — пожимает его руку Саша, вторую опуская на мое плечо.

— Давай в лифт, — отвечает тот, глядя на меня совсем не с медицинским

любопытством.

Его брови еле заметно ползут вверх. На губах появляется озадаченная

улыбка. Мне этого достаточно, чтобы в одночасье почувствовать себя

неловко. От этого мои щеки начинают пылать.

Взгляд Саши не выражает ничего, как и его лицо.

— Это Люба, — кивает на меня Романов. — Люба, это Андрей.

— Будем знакомы, — кивает мужчина, бросив на него все тот же

удивленный взгляд.

— Очень приятно… — пригладив рукой волосы, отвожу глаза.

От вида больничной кушетки, на которую указывает врач, становится еще

хуже. Остановившись надо мной, Романов помогает расстегнуть пуговицы

на шубе, потому что мои пальцы совсем не слушаются. Стянув ее с моих

плеч, раздевается сам и усаживается на стул в углу. Упирается локтями в

колени, молча наблюдая за тем, как на моей руке затягивают манжету

тонометра.

— На что жалуемся? — басит надо мной врач.

Его глаза то и дело останавливаются на моем лице. Губы снова дергаются.

Я чувствую себя, как на выставке. Это разве профессионально?

— Я… кажется упала в обморок, — смотрю в потолок.

— Полный возраст? — ощупывает он мою шею за ушами.

— Девятнадцать.

Кивнув, спрашивает:

— Беременность?

Нахожу глазами Сашу, кусая губу.

Он вопросительно выгибает брови, строя из себя дурачка и оставаясь при

этом каменно спокойным, словно такая перспектива его нисколько не

пугает. Вихрь возбуждения проносится по моему животу, потому что его

глаза не отпускают мои, будто в эту минуту мы думаем об одном и том же.

О ребенке! Нашем…

— Нет… — блею, посмотрев на врача.

Я не беременна. По крайней мере, неделю назад не была.

Саша не меняется в лице, медленно моргая.

— Давление низковато, — проверяет мой пульс мужчина, глядя на свои

часы. — Плюс обезвоживание. Поставим капельницу… — отходит к столу.

— Заболевания какие-то есть?

— Александр Андреевич Романов, — брякаю ему вслед.

— Кхм… — откашливается в кулак.

Перейти на страницу:

Все книги серии Холостяки

Похожие книги