Когда же экспериментаторы направляли ток к «передающим антеннам», углубленным в землю, окрестности испуганно вздрагивали, в домах с полок сыпалась кухонная утварь, по стенам разбегались трещины, стекла лопались, как при локальном землетрясении, а в души сотрудников ученого холодком закрадывалась тревога — казалось, стоит добавить еще немного мощности, и почва разверзнется, поглощая и саму лабораторию, и людей, и соседние строения. Только благорасположением судьбы да малой населенностью Колорадо-Спрингс можно объяснить отсутствие массовых поражений электрическим током среди местного населения.
Но модный нью-йоркский пригород, где выросла башня Уорденклифф, не был похож на пустоши Колорадо. Серия экспериментов, к которой приступил ученый, могла вызывать жалобы соседей — людей состоятельных и влиятельных, а масштабные и эффектные демонстрации Теслы, вроде подсвеченного инертным газом ночного неба над городом, настораживали и пугали муниципальные власти.
Возможно, мистеру Моргану — как соинвестору проекта — поступали жалобы, и банкир был вынужден ограничивать излишне увлеченного изобретателя единственно возможным способом — ограничивая финансирование. Почему же тогда Морган не позаботился оговорить приоритет безопасности сооружения изначально — до того как Тесла приступил к стройке или же не запретил опасные опыты сразу, а продолжал закрывать глаза на тревожную информацию и предпочитал называть работы незавершенными, а проект — так и не вступившим в силу?
Если обратиться к патенту US 111 9732 на усовершенствования к «передающей башне», несложно обнаружить, что Тесла оговаривает угрозы, возникающие при эксплуатации своего изобретения, весьма своеобразно, уделяя куда больше внимания разрушениям, которые возможно произвести при помощи башни, чем собственно технике безопасности. В подтверждение приведем пространную, но показательную цитату:
Смысл такого акцента становится понятен, если вернуться к милитаристской гипотезе: совершенствуя собственное изобретение, Тесла все еще пытался доказать заказчику состоятельность «передающей башни» как возможного средства ведения войны. С этих позиций чем более опасной выглядела конструкция, тем более привлекательной она становилась для Моргана и потенциально — для военных ведомств. Стальной магнат не привык видеть препятствий на пути к цели — он, уже успешно испытавший методику силового захвата чужой собственности, имел богатый опыт жесткого подавления забастовок на металлургических предприятиях, и с легкостью тасовал политическую колоду в колониальных странах, поставлявших каучук, медь и селитру. Вряд ли его могли смутить жалобы отдыхающих из пригорода или городских чиновников — кто знает, какую роль он отводил изобретению Теслы?