Запрещенные письма (ЛП)

— Отлично! — встав, она обошла свой стол. — Но я должна спросить тебя. Как, скажи на милость, тебе пришла в голову идея написать книгу про Северян? Это так смело. Я имею в виду, с таким же успехом ты могла бы написать о демоне или о самом Люцифере.

— Может быть, они не так плохи, как мы думаем.

— Ха! — Эбони покачала головой. — Пока они остаются на своей стороне границы, я не против поиграть в игры, но если бы я увидела хотя бы одного из них в реальности, я бы бросилась бежать со всех ног.

Я нахмурила брови.

— Ты даже не дала бы ему шанса?

— Не-е-ет. Можешь себе представить? — она рассмеялась.

— Ну а что, если… конечно, на гипотетическом уровне… моя книга была бы основана не на воображении, а на реальном опыте? Что, если бы я знала Северянина и хотела бы, чтобы он жил здесь со мной?

Эбони уставилась на меня так, словно я заговорила на мертвом языке.

— Что, если бы я влюбилась в Северянина? — уточнила я.

Ее лицо вытянулось, и она приблизилась, чтобы взять меня за руку.

— Дорогая, знаешь, такое иногда случается. У всех великих авторов слишком развито воображение, и их персонажи кажутся им реальными. Мне стоило знать, что так долго оставаться одной в лесу — вредно для тебя. Особенно после того, что случилось с твоей семьей. — Она выглядела виноватой, прижав руку к груди. — Как ужасно, что мы не настояли на твоем возвращении сюда.

— Я в порядке.

— Ла-адно… — она растянула это слово, и оно сочилось скептицизмом. — Тогда ты понимаешь, что Марк — это просто персонаж, верно?

Я отдернула руку.

— Конечно.

— Хорошо.

— Я просто спросила тебя, не считаешь ли ты, что наше общество могло бы принять и Северянина, если бы он решил обосноваться здесь?

— Теоретически, да.

— Но на самом деле?

Она пожала плечами.

— Ну, если он был бы готов побриться и стать таким же, как мы, я полагаю, это не было бы невозможным. Но ему пришлось бы отказаться от всего, что делает его Северянином, так что… что в этом забавного?

— Но Дейдра приняла Марка таким, каким он был.

— Какое это имеет значение, если то, чем он занимался там, здесь незаконно? Он не мог бы ловить рыбу, охотиться, есть мясо или носить натуральную кожу. И ему пришлось бы отказаться от алкоголя, который, если судить по твоей книге, он очень любил.

— Да, но они были бы вместе.

Эбони присела на край стола.

— Знаешь что, когда читатели начнут тебя расспрашивать, просто отвечай, что это возможно. Будет лучше, если ты не станешь ударяться в реализм. Позволь им насладиться фантазией о Марке как об опасном демоне.

— Он не демон. Он мужчина.

— Который может причинить тебе боль. — Эбони подмигнула. — Я чувствовала себя почти распутницей из-за того, что мне так понравилась эта книга, но полагаю, что даже мы, современные женщины, можем помечтать о том, как помогаем испорченным мужчинам.

Отодвинув стул, я встала со своего места.

— Он не демон!

— Хорошо, успокойся. Я не хотела тебя расстраивать. — Эбони поднялась на ноги и снова взяла меня за руку. — Ты выглядишь напряженной. Почему бы тебе не пойти на массаж? Это поможет.

Мне хотелось закричать, что я никогда больше не смогу делать массаж без напоминания о Тайтоне, но это было бы слишком больно.

— Повидайся со своими друзьями и немного погуляй. Это пойдет тебе на пользу, моя дорогая. Как только мы здесь, в офисе, решим все по поводу твоей книги, я пришлю тебе план, и мы подготовим тебя к пресс-туру.

Через несколько часов после того, как я покинула офис Эбони, я встретилась с двумя моими подругами-писательницами. Мы вместе учились. После первых поцелуев и объятий мы уселись и стали говорить обо всем, но когда пришло время расспросов обо мне, мне вдруг стало неловко.

— Разве ты не говорила, что встречалась с издателем этим утром? — моя подруга Тина высморкалась, и от этого ее большие светлые кудри запрыгали вокруг головы. — Прости, у меня заложен нос. Я уже хотела остаться дома, но мы так давно тебя не видели, и я скучала по тебе.

Я улыбнулась.

— Я тоже скучала по тебе. И ты права, я сегодня встречалась с Эбони.

— И все прошло хорошо?

— Я думаю, да. Она была в восторге от книги и назвала ее свежей и уникальной.

Эмбер, которая в детстве попала в аварию и поэтому вынуждена была находиться в инвалидном кресле, наклонилась вперед.

— Я умираю от желания узнать, о чем она.

— Это любовный роман.

— Роман? — Тина удивилась, а Эмбер сморщила нос и откинула свои заплетенные в сотню тонких косичек волосы за плечи. Яркие цвета розовой, желтой, зеленой, голубой и фиолетовой пряжи в косах подчеркивали ее кожу цвета карамели.

— Кто в наши дни пишет романы?

Застигнутая врасплох осуждающим тоном Эмбер, я выгнула бровь.

— Я пишу.

— Но зачем? Для них разве есть аудитория?

Тина шикнула на Эмбер и повернулась ко мне.

— О чем твоя книга?

Я рассказала им о «Запрещенных письмах с Севера», и Тина подвинулась еще дальше на краешек стула.

— И что потом?

— Потом брат Марка следует за ним и тоже взбирается на стену. Он ревнует и ждет, пока Марк вернется домой той ночью, а затем пробирается в дом Дейдры.

— О нет, — выдохнула Тина, а Эмбер закрыла уши. — Если он причинит ей боль, я не хочу об этом слышать. Это страшно.