Запоздалый суд (Повести и рассказы)

Теперь он уже не со стороны приглядывался к Федоту Ивановичу, а видел его близко и слышал часто. И по-прежнему Алексею Федоровичу многое нравилось в председателе. У Михатайкина агрономические знания, его многолетний земледельческий опыт удачно сочетались с хозяйственной расчетливостью, с постоянными поисками выгоды колхозу. Умел он свой агрономический опыт, свое рачительное отношение к земле передать и бригадирам, и колхозникам. Как-то Алексей Федорович был свидетелем одного, что ли, показательного урока на свекольном поле. Колхозницы прореживали свеклу. Проработали час или два — пришел председатель. Пришел, посмотрел, как идет дело, и сказал: «Стоп! Так мы по осени без свеклы останемся… Идите все сюда». Встал на рядок Марфы Тимофеевой: «Глядите внимательно!» и — раз! — выдернул целый пучок молодой свеклы. Поставил в освободившееся место свой чесанок, примерил: как раз. После этого — опять долой пучок молодых растений из рядка. Опять измерил расстояние между оставленными ростками своим сапогом. И третий раз так сделал. А потом как припечатал: «Вот так и все делайте!» — «Так ведь жалко! — попыталась было оправдаться Марфа, и остальные колхозницы зашумели в ее поддержку. — И землю пустой обидно оставлять, и свеклу — ведь проросла уже! — выдергивать жалко». — «Пусть глаз сейчас будет голодный, — отрезал председатель, — зато осенью урожай будет богатым… Вырывайте безо всякой жалости!» Все как одна начали выдергивать лишние растения, мерка — председательский чесанок. Жалко выдергивать, да что поделаешь, если такой строгий приказ… А к осени куда и пустая земля подевалась, и каждый свекольный клубень чуть не на полпуда налился. С каждого гектара восемьсот центнеров: рекорд по району, а то и по республике… Может, резковато, а то и грубовато разговаривал колхозный председатель на поле, по урожай — вот он богатый урожай! — словно бы оправдывал председательскую резкость и грубость: не для себя человек старался — для колхоза…

Кто-то оправдывал Михатайкина, а кто-то, особенно молодежь, и нет: ты, мол, с нас требуй что надо, спрашивай, и пусть даже строго — но не грубо. Федот Иванович такую критику или пропускал мимо ушей, или отвечал на нее еще более резко: «Скажите, какие нежности! Да кто ты такой, чтобы я еще и слова для тебя особенные подбирал?! Как сказал, так и сказал. А твое дело — слушать и исполнять…» Ну, а когда человек так считает, когда он уверен, что «ради пользы общему делу» может и обругать своего подчиненного — с течением времени эта уверенность заходит все дальше и дальше. И в последние месяцы в разговорах председателя с колхозниками, особенно с такими, которые в чем-нибудь провинились, уже можно было услышать: «Ты у меня поговоришь, возьму и оштрафую». Другого он грозится выгнать из колхоза, а третьего — посадить на пятнадцать суток.

Алексей Федорович пытался, и не раз, дружески урезонивать не в меру расходившегося председателя. Нередко в таких разговорах он ссылался на армию, где солдат находится в полном и беспрекословном подчинении у командира и командир вроде бы волен с ним делать все, что только ему захочется. Однако же командиры делают то, что надо, а не то, что им хочется, и, отдавая любое приказание, отдают его без крика и ругани, даже выговаривают провинившемуся солдату, тоже не унижая человеческого достоинства. Немного поостыв после очередного разноса какого-нибудь из неугодивших ему работников, председатель соглашался с Алексеем Федоровичем: «Поизносились мои нервишки, Алексей. И сам вижу, что перебарщиваю, а сдержать себя не могу…» Однако же соглашаться-то Федот Иванович соглашался, но этим дело и кончалось. То ли уже не мог себя пересиливать, то ли не хотел, но только опять из председательского кабинета доносилось: «Я тебя выгоню…» или «Я тебя посажу…» Тогда Алексей Федорович прямо уже не в личной беседе, а на партийном собрании заявил, что такое отношение председателя к подчиненным ему по работе людям он считает неправильным и, как коммунист, мириться с этим не будет. С того собрания дружба у них и кончилась. Федот Иванович, похоже, еще сильнее закусил удила — только что закончившееся заседание правления наглядный тому пример. Раньше председатель хоть как-то прислушивался к его замечаниям и советам. Теперь Алексей Федорович для него никакой не друг-советчик, а что-то вроде неудобного препятствия на дороге: обходить не обойдешь и убрать тоже не уберешь. Если бы он был только бригадиром! Из секретарей же партийной организации убрать его он не волен… Словом, узел завязался крепкий и чем дальше, тем затягивается туже.

Выйдя из правления, Алексей Федорович какое-то время постоял у калитки, поглядел в ту, в другую сторону улицы, словно бы решая, куда идти и что делать. Перепалка с председателем выбила его из рабочей колеи, и, чтобы немного успокоиться и собраться с мыслями, Алексей Федорович решил проведать парники.

Май идет сухой, пожалуй, даже жаркий. В апреле нет-нет да и перепадали дожди, но вот уже более двух недель — солнце и солнце.