Запоздалая оттепель, Кэрны

— Как это? Выходит, свадьбу надо справлять, как положено? — спросил Кузьма.

— Не стоит спешить с этим. Поживем так. Узнаем друг друга поближе. Привыкнем. И вы к ней присмотритесь. Подойдет — останется. Ну а не сживемся — расстанемся! — заявил Егор.

— Ты что? Бардак тут развести собрался? Кого привел? Кто она? Сколько вы знакомы? — вскипел Кузьма. И добавил: — Иль у тебя, как у кота, на всякий март по десять кошек? Эта надоест, приведу другую! А меня ты спросил? Где ее родители?

— Они-то здесь при чем? Я с ней жить буду, не с ними. В своем доме, не у них. И потом, я взрослый человек. Работаю. Сам себя могу обеспечить. Не нравится, могу уйти! — сдернул куртку с вешалки.

Но Кузьма его остановил:

— Может, для нее ты взрослый. А для меня — сопляк! Станешь хвост распускать — получишь по шее! Даром что никогда не бил. Не заслуживал. Нынче отмудохаю при этой крале. Уж и не знаю, кем она тебе приходится.

Егор покраснел до макушки. И впервые закричал на Кузьму:

— Я не позволю, чтобы со мной, врачом, так вульгарно разговаривал полуграмотный человек, хоть он и мой отец!

Продолжить Кузьма не дал. Вломил не жалея. Обиделся на сына впервые в жизни. Тот отлетел к двери, ударился об косяк, взвыл.

— Замолкни! — цыкнул Кузьма. И, схватив Егора за грудки, втащил на кухню.

Настя тем временем увела Зинку на веранду, заговорила с ней о своем. Они быстро перешли на шепот.

Кузьма еще долго бушевал на кухне.

— Сколько ты ее знаешь? — спрашивал сына.

— Полгода…

— Чего? Мы с твоей матерью всю жизнь в одном дворе росли. Друг про друга подноготную насквозь знали. Пять лет дружили. Сватал я ее у родителей, как полагается. Расписались. А уж тут и свадьба!

— Чего ты мне свою пещеру навязываешь? Кто теперь ваши обычаи соблюдает? Только дикари и придурки! — взвился Егор.

— Вона как? Выходит, мы дураки?

— В ваше время было так. Теперь все иначе! Сейчас люди, едва познакомившись, наедине остаются. А ты чего из мухи слона лепишь? Подумаешь, трагедия, девку приволок! Ну не трахаться мне с ней в парке?

— Кобель шелудивый! Ты для того ее приволок? В мой дом лишь твоя жена войдет. Сучкам — не дозволю! Их у тебя что блох на барбосе будет! А баба — одна! Тут тебе не блядюшник! Семья наша! И паскудить дом не дозволю! И фамилию марать не дам! Коли нужна она тебе — женись, как человек. А не уверен — уводи от греха подальше, с моих глаз!

— Если уйдет она, то и я с ней… Но уже не вернусь сюда ни за что!

— Выходит, любишь ее? А коли так, я тебе не помеха! Живите! Но по-человечьи! Не позоря ни нас, ни себя! Пусть все будет как положено!

— Почему ты указываешь, как нам жить? Твои представления устарели. Теперь никто не придерживается ваших правил.

— В моем доме будет так, как я велю!

— Ну чего ты шумишь, отец? — подошла Настя. И, обняв Кузьму, заговорила: — Дети хотят получше узнать друг друга, проверить себя в жизни. Смогут ли? Подходят ли? Так все нынче делают. С росписью не торопятся. И на свадьбы не тратятся. Лишних денег нет ни у кого. Коли все хорошо у них будет, родится ребенок, вот тогда и роспись и все события разом отметим. А теперь ни к чему спешить…

— Ну и дела! — почесал Кузьма в затылке, махнул рукой, коротко буркнув: — Как хотите, так и живите…

С женой он не спорил никогда. Настя всегда и во всем была права. Она растила детей, вела весь дом, решала все за всех. Кем стать в будущем их детям? За них выбор сделала Настя, не очень прислушиваясь к мнению ребят.

— Ты будешь хирургом! — заявила Егору. — А ты — архитектором! — решила за Андрея.

С дочерью милостиво согласились, определив ее будущее в преподавании.

Когда на третьем курсе Егор заявил, что выбрал себе другую специализацию, Настя очень удивилась.

— Какую? — спросила настороженно.

— Хирургия не по мне. Хочу стать гинекологом, — заявил Егор.

Настя покраснела:

— Это неприлично. Парень — и вдруг в гинекологи. Таким даже перед соседями не похвалишься. Ты что, извращенец? Это же вульгарно! Мужчина — гинеколог!

— А что это такое? — спросил Кузьма, не знавший разницы между хирургией и гинекологией.

Когда Настя объяснила, Кузьма долго и громко хохотал:

— Ну, силен, прохвост! Он с каждой бабы за свою работу натурой станет брать загодя. И жениться не надо такому! К чему? За день десяток баб! Любому за глаза хватит. Еще за это получку будут давать! Хитер! Ну, коли хочет так, не мешай! Пусть сам выбирает, пройдоха!

— Отец! Напрасно ты так грязно обо мне думаешь! Я даже мысли той не допускаю, что ты заподозрил. Да и где видано, чтобы врачи в больницах таким занимались? У тебя какой-то вывих в рассуждениях. Аномальный…

— Какой? — не понял Кузьма. И, обругав сына по-русски понятно, добавил: — Ладно! Не гонорись! Авось под старь академиком станешь. Хварьевую диссертацию защитишь. Станешь наипервейшим знатоком…

Сын выскочил в свою комнату и долго не разговаривал с отцом. Лишь через два года узнал Кузьма, что его сын уже принимал роды, будучи практикантом.

Кузьме такой поворот дела понравился. Но на словах он продолжал подначивать сына.