Запоздалая оттепель. Кэрны

Она не спеша бежит вокруг табуна, словно запоминает границы запретного. Люди после разговора с охотником подобрели к полукровке. Она внюхивалась в запах каждого. Издалека, на всякий случай. Вот один человек около важенки присел. Та лежит, вздыхает. С чего бы? Кэрны остановилась. И вскоре услышала слабое чихание. Ясно: новый олень на свет появился.

Полукровка бежит дальше. Вот и другой человек. Худой. Одни кости в шкуре. Маленький. Напади на такою стая — ни один волк не наелся б досыта. Зато и злости в нем больше, чем у больших и сильных. Он напоминал Кэрны больного волка, самого паршивого в стае. Всегда голодного, гонимого. Этот человек постоянно кричал. На всех: на людей, на оленей, на тундру. И чем громче кричал, тем меньше его слушали.

Полукровке он сразу не пришелся по нутру. Вот и теперь… Никого вокруг. Так этот — на себя кричит. А зачем? Волчица, не оглядываясь, бежит прочь от пугливого, а значит — слабого.

А это кто разговаривает? Кэрны подошла поближе. В темноте по запаху узнала сына своего хозяина. С ним двое ее волчат. Успел приучить к себе! Вон как тихо говорит с ними. Но что будет дальше?.. Полукровка, решив не мешать, тихо исчезает. Там, чуть поодаль, костер. Около него — хозяин. Можно будет лечь чуть в сторонке, коротать ночь. А утром вместе с ездовиками и хозяином снова отправиться в путь. Куда захочет человек. Но подальше от распадка. Там — беда. Она может нагрянуть на табун в любое время. Хорошо, если уцелеют ее волчата. Но может случиться… Что? Чья это тень? Нет, это не ее волчата, не их запах и бег… Нет. Теней много. Вот еще. Они неслышно бегут туда, где важенки телятся. Сейчас те не могут встать. И волки это знают. Они не пощадят никого. И собаки не чуют. Ветер идет от них.

Кэрны знала — ей не справиться с целой стаей. А люди не видят. Стая — хитрее… Волки уже у важенок. Утром люди увидят следы волчьего пира. Решат, что это она, Кэрны, привела стаю. И тогда несдобровать ни ей, ни волчатам…

Полукровка огляделась. И вдруг, неожиданно завыла во весь голос так, как это делает испуганная волчица. Прошло время волчьих свадеб. И люди, испугавшись, кинулись на голос волчицы. Вскоре загремели выстрелы, загорелись факелы, залаяли собаки. Взъяренные полукровки дрались с волками. К утру лишь немногие из стаи ушли в распадок. Остальные — порванные, пристреленные — лежали среди кочек, уткнувшись в мох голодными пастями. Только одну важенку успели порвать. Но сожрать — Кэрны помешала. Уцелевшие запомнили ее запах, голос. Убегая, они кусали след полукровки, оставленный на ягеле…

А люди до самого утра хвалили ее. Одну. Она почуяла. Она предупредила. И помогла…

Хозяин гладил Кэрны по загривку. Другие кормили ее мясом убитой важенки. Полукровка ела неохотно и поминутно косилась в сторону распадка.

— Погоди, Кэрны. Через неделю уведут отсюда табун в другое место. Пусть все важенки спокойно отелятся. Мы побудем, поможем дежурить. А когда табун уйдет, вернемся домой, — говорил хозяин.

Волчата быстро поняли, за что хвалили их мать люди. И теперь носились вокруг табуна, рычали на следы сбежавших волков. А к вечеру легли у костра, высунув языки. Эта ночь выдалась пасмурной. Оглохшей старухой прилегла она на кочки, укрылась серым, мокрым одеялом тумана. Кэрны едва различала костер, хотя он был в одном прыжке от нее. Она слышала голоса людей, хорканье оленей, повизгивание собак. Но ей снова не спалось. Полукровка отошла поближе к важенкам. Здесь было совсем тихо. Но среди ночи ее подняли рычание, лай, выстрелы, человечьи крики.

Волчица помчалась на шум. И… Ее волчонок… Самый крепкий из четверых. Все, что осталось от него — белолобая морда, да и та подранная медвежьими когтями. Самого лохмача убили люди. Вон, как гора, лежит. Кэрны прилегла, положила морду меж лап. Глухо застонала. Волчонок, как и она когда–то, тоже не рассчитал сил. Думал, что, став взрослым, справится, не подпустит медведя к старому хору, но космач был слишком злым и голодным. Сбежал хор. И тогда зло свое на волчонке выместил медведь. Люди немного опоздали.

Хозяин что–то говорил своему сыну. А маленький человечек грозил кулаками, ругал мертвого медведя…

Кэрны будто постарела за ночь. Осунулась. И человек, заметив эту перемену, указал сыну на полукровку. А уже на следующий день упряжка бежала в село, все дальше и дальше от табуна.

Кэрны часто оглядывалась. Может, и придут волчата? Может, нагонят нарты? Она не знала, что табун в тот же день перекочевал в другое место. Далеко. За три перевала. Вместе с ним ушли и ее волчата.

Шли дни, недели. Кэрны больше ни разу не была в табуне. Но оленеводы время от времени наведывались в село и уже зимой пришли однажды все вместе.

— Пригнали оленей в кораль. Там теперь забой будет. Завтра пойдем к ним, — сказал хозяин полукровке.

Запах крови, хорканье оленей Кэрны услышала издалека. Она насторожилась. Кто–то обижает табун! Это полукровка поняла вмиг. И, опередив человека, помчалась к коралю.