Запоздалая оттепель. Кэрны

— Сейчас! Искать помчусь! Только лямки пристегну! Они мне не оплатили за проезд! А я что им? Милый человек? Не–ет! Не отдам! Да и тебе кайф на вечер будет. Припутаешь какую–нибудь ставриду и затащи на ночь. Под пиво уломаешь живо! Только свет не забудь выключить! — Увидел Глафиру, выглянувшую в окно, и зашелся: — Гля! Одна уже клюнула на запах! Хватай ее! Ей, если морду подушкой прикрыть, ночью можно веселуху справить! — стучал себя по ляжкам.

— Замолкни! — останавливал столяр зятя. Но бесполезно. Тот вытащил воблу из сумки и, показав бабе, закричал, словно приманивая:

— Цып, цып, цып!

— Эй, жук навозный! На такую приманку нынче ты только ее уговоришь, — указала Глафира на девяностолетнюю глухую Веру, сидевшую на скамейке стылым пеньком.

Максим расхохотался незлобиво:

— Я ж не для себя! А у деда еще кой–что имеется на приманку. Давай хиляй к нам! Не пожалеешь!

— Перестань трепаться! — злился Кузьма.

— Эй, чувихи! Налетай! Чувак перезревает! — заходился Максим, увидев в окнах лица старух, выглянувших во двор.

Кузьма схватил сумку, зятя — за локоть, уволок в комнату.

— Ну что ты всякий раз несешь чепуху? — возмущался столяр.

— Почему? Дело вякнул. Иль не видят метелки, какой чувак киснет? — смеялся зять. Но вскоре, посерьезнев, сказал: — Слушай, дед! Я за тобой возник! Завязывай со своим курятником! Возвращайся домой.

— Зачем?

— Во даешь! Внуков кто растить должен? Их уже полный дом! Не можем за всеми усмотреть. Бабы детей растить не могут. За постирушками и уборками забывают присмотреть за малышней. А дому от того беда. То телефон в электросеть включили, то в твоей мастерской парикмахерскую устроили. Кота вздумали рубанком постричь. А вчера щенка принесли с помойки. И спрятали… в стиральной машине. Зинка сразу к воде подключила, не заглянув, оттуда вой. У бабы волосья на всех местах дрыком. Еле продохнула. Попугаев детям купили, на свою голову. Ты б послушал, чему их твои внуки научили. Гостям в дом входить нельзя! Попугаи им всю нашу биографию наизнанку вывернут. Я своего начальника привез с родней познакомить. От греха подальше свою Ксюшку вместе с Женькой и другими во двор гулять отправил, чтоб не лажануться перед человеком. Сели за стол. Выпили по рюмке. И вдруг слышим над головами: «Ну, чего яйцы развесили, мудаки? Линяйте, пока вам не накостыляли!» У моего шефа армянский коньяк обратно выскочил. А сверху того не легче: «Мать вашу в сраку! Все пожрали — козлы!» Шеф из дома без оглядки вылетел. Я не знал, куда глаза девать. Кое–как уговорил его вернуться. Клетку с попугаями за дом вынес. Повесил в саду. Через час вернулся, там толпа рыгочет до уссачки. Все подробности про нас узнала. Нет порядка в доме. Некому детей в руках держать. Вернись! Пропадаем без тебя. Не нужно твоего заработка! Мы все работаем. Но кто–то детей растить должен, заниматься с ними! — просил Максим.

— Подумать надо. Кажется, опоздали мы с ними. Теперь единая надежда, что с годами поймет детвора, как себя вести надо. Я их одному учить стану, а ты — иному. Я лишь дед! А ты — отец! С тебя пример берут. А как с тобой слажу? Не переделаю. Природа такая твоя — шебутная… — вспоминал Кузьма, подходя к дому бабы Нади.

— А мы думали, что вы забыли о нас и не придете! — встретила его Лилька на крыльце. И, кивнув на двери, в дом пригласила: — Вы проходите! Мать вас ждет. А я на работу иду…

Баба Надя, завидев столяра, разулыбалась:

— Кузьма! Голубчик ты наш! Пришел! Давай к столу, пока блины не простыли.

— Сначала дело сделаю! — развернул рамки.

Старушка, увидев их, обрадовалась: — Красота какая! Дай Бог здоровья тебе!

Кузьма быстро сменил рамки, повесил иконы на прежние места, собрался уходить, сославшись на занятость. Но бабка не пустила:

— За что забижаешь? Почему требуешь? Присядь на минутку. Не обижайся, коль что не так…

Усадила за стол, кормила Кузьму, расспрашивала о стардоме. Тот рассказал о Юльке.

— Ох, Кузьма, нынче жизнь такая пошла, людей вынудили совесть потерять. То, что раньше страмным считали, теперь обычным сделали. И никому не совестно. А и воруют напропалую. Без стыда! Не только молодые, даже дети. Жрать всем охота. Вот вчера соседку в своем сарае поймала. Яйца у кур собирала. Уже уходила к себе. Детей кормить нечем стало. На хлеб нету. Вот и хотела продать. А сколько лет рядом живем! Нет бы попросить. В грех впала. Дала я ей еще десяток яиц, ругать не стала. Ее и без меня беда измордовала. Куда больше? Баба слезами изошлась. Знаю, для себя такое не утворила б. А ради детей — решилась! Горе одолело. Совесть перевесило. Ну а ты как маешься? — глянула на мужика.

— Как и раньше…

— Все один? Семью не завел?

— Дети домой просят. Внуков растить надо. Хочу навестить. Гляну. Давно уж у них не был. Может, и впрямь ворочусь.