Заповедник смерти

– Докладывай ты, Альфонсо, – сказал капитан, наливая в стакан испли.

– А что докладывать? – поднялся долговязый Альфонсо Фиоретура. – Убитый – местный житель, которого соблазнил заработок, работал шашлычником, врагов не имел. Любил выпить. Женат. Следов никаких, кроме стрелы, которая попала ему в шею. Мне кажется, что стреляли откуда-то сверху: стрела вошла в шею под острым углом, впритирку с ухом.

– Это все?

– Все, сеньор капитан, – вздохнул Фиоретура. – Дохлое дело. Но это дело рук белых, а не индейцев. Ни аймара, ни кечуа никогда не применяли духовых ружей.

– Может быть, это те индейцы, которые живут в долине? – робко предположил чернокожий Нгури, самый молодой из полицейских.

– Ты их видел?

– Нет, но все говорят...

– Не надо повторять то, что говорят все. Плохо работаете, медленно, без вдохновения. В результате это дело у нас забирают. Из столицы прибыл майор Барахунда[18], будет вести расследование.

Инспектора переглянулись. Фиоретура фыркнул.

Эрнандес холодно посмотрел на каждого.

– Вот обсмеять кого-нибудь вы умеете. Лучше бы занимались своим делом или выучили бы амачакуй[19], на вас смотреть тошно! Одного можно плевком перешибить, другой способен выпить бочку писко и проспать трое суток, третий при каждом шаге по колено в землю проваливается... – Эрнандес махнул рукой. – Впрочем, это глас вопиющего в пустыне. Робиросо, глаз не спускать с лагеря экспедиции, докладывать о любых подозрительных лицах немедленно.

– Слушаюсь, капитан! – кивнул Кеведо-и-Вильегас и под взглядом Эрнандеса с трудом встал, пытаясь убрать живот.

– Нгури будет у тебя стажером. Альфонсо, пойдешь в долину, ты самый худой и не боишься жары и духоты. Каждый день будешь докладывать по рации обо всем, что увидишь и услышишь.

– Но как же я в форме...

– Пойдешь туда как подсобный рабочий, начальник экспедиции объявил о привлечении местных к участию в раскопках. Рацию получишь на складе, я распоряжусь.

– Еще и заработаешь пару песо на пиво, – хихикнул Нгури и виновато поежился, застигнутый осуждающим взглядом капитана.

«Как дети, – подумал Эрнандес, – совершенно не понимают, с кем и за что им предстоит драться». А что драться придется, видно невооруженным глазом, и не только потому, что в Пикаль прибыл майор Барахунда.

На столе тихо проблеял селектор. Капитан дотянулся до нужной клавиши и снял трубку.

– Сеньор капитан, докладывает Агуас. В П-сентре умер заместитель начальника экспедиции сеньор Миллер.

– Убит?! – привстал со стула Эрнандес.

– Нет, врач сказал, что умер сам от внезапной остановки сердца. Это бывает, мне говорила сестра жены...

Эрнандес переключил клавишу селектора.

– Марко, машину эксперта и врача быстро к выходу. Я поеду сам. – Он встал, застегнул рубашку. – Нгури, поедешь со мной. Кажется, снова у этих ученых несчастье, прямо злой рок какой-то. Знать бы, кто так умело олицетворяет собой этот рок...

Машина подкатила к парадному входу в здание Пирина. Эрнандеса уже ждали. Через несколько минут его провели на второй этаж, в каюту умершего, где томился от скуки и присутствия трупа меланхолик с двадцатилетним стажем работы в полиции – Агуас. Увидев начальника, он вскочил, вытянув руки по швам.

– Сеньор капитан, докладывает капрал...

Эрнандес поднял руку, прерывая полицейского.

– Сюда кто-нибудь входил?

– Я закрыл коридор и запретил впускать всех, кроме майора из центральной Геренции.

– Кто был кроме него?

Агуас наморщил лоб.

– Врач, мухер буэна моса[20], директор П-сентре, сеньор майор Барахунда... э-э... это я уже говорил... и... ля хомбре[21]... лысый такой, толстый, одетый в трайе депортиво[22]...

– Журналист?

– Нет, экс... экс... эксперт по эколиге...

– По экологии?

– Си, сеньор капитан, по экологии.

Эрнандес кивнул, пробормотал под нос:

– Ему-то что здесь надо? – И подошел к лежащему с открытыми глазами Миллеру. – М-да, не повезло парню. Умереть просто от остановки сердца – это посложнее, чем получить вывих кисти.

Эрнандес оглядел труп и дал знак эксперту и врачу приступать к работе.

– Закончите – сообщите, я буду... Где майор Барахунда?

– Улетел обратно в Тумху, в лагерь, сказал: мне здесь делать нечего, пусть занимается местная полиция.

– Ничего не передавал?

Агуас виновато поерзал.

– Нет, сеньор капитан, ни слова.

– Кто обнаружил труп первым?

– Не знаю, сеньор кап... – Агуас запнулся. – Извините, не догадался спросить. Но мне сказала врач П-сентре, очень красивая молодая мухер буэна моса.

– Где она?

– Ждет вас у господина директора П-сентре.

Эрнандес махнул рукой Нгури следовать за ним и направился к директору Пирина.

Хулио Энрике Эчеверриа был не один: в кабинете сидели Анхелика Форталеза, врач экспедиции, и Леон ван Хов, инспектор ООН. Ван Хов уже успел переодеться в летний джинсовый костюм – шорты и безрукавку.

– Буэнос диас[23], сеньоры. – Капитан бросил два пальца к козырьку фуражки. – Прошу прощения за вторжение. Прискорбный случай, и, к сожалению, не единственный. Ваш исследовательский центр переживает черную полосу. Могу я задать вам несколько вопросов?

– Да-да, конечно, – мелко закивал седой гривой Эчеверриа.