Заповедник гоблинов

Маленький народец разбежался кто куда, и теперь они продолжали путь вшестером. День близился к вечеру. Местность если и изменилась, то совсем чуть-чуть. Через пять миль от того холма, на вершине которого стоял Дом Ведьмы, они достигли Выжженной Равнины, что тянулась до самого горизонта: громоздились друг на дружку песчаные дюны, земля между ними была бурой и бесплодной. В углублениях, которые раньше, по всей видимости, заполняла вода, попадалась трава, высохшая настолько, что превратилась в сено. Время от времени однообразие пейзажа нарушали мертвые, скелетоподобные деревья, как будто грозившие небу растопыренными сучьями. На троих лошадей навьючили бурдюки с водой, а на двух оставшихся ехали по очереди. Уже утром Мэри возмутилась, что ей, по общему молчаливому согласию, выделили лошадь в постоянное пользование, и настояла на том, чтобы идти пешком наравне с другими. Если сбросить со счета песчаные дюны, переход оказался не таким уж и утомительным, однако расстояние, которое они прошли, было, естественно, значительно меньше того, какое удалось бы преодолеть верхом.

Возглавляли отряд Корнуолл с Хэлом. Последний, прищурясь, посмотрел на солнце.

— Скоро нам придется остановиться, — сказал он. — Все устали, и потом, надо разбить лагерь до темноты. Как тебе вон тот гребень слева? Он достаточно высок, и с него будут хорошо просматриваться окрестности. Вдобавок мы сможем развести костер. Видишь деревья?

— Костер на гребне будет заметен издалека, — возразил Корнуолл.

— Ну и что? — пожал плечами Хэл. — Прятаться нам не от кого. Кому нужно, тот знает, где нас искать, хотя вполне возможно, сейчас он за нами не следит.

— Ты про адских псов?

— И про них тоже.

— Сдается мне, ты не слишком обеспокоен.

— Ты ошибаешься. Не беспокоиться было бы глупо, равно как и не бояться. Помнишь, какой совет дал нам людоед? Никуда не ходить. Но мы должны были идти, потому что иначе какой смысл забираться в такую даль?

— Целиком с тобой согласен, — сказал Корнуолл.

— В любом случае, — продолжал Хэл, — вы с Джибом отправились бы дальше вдвоем. А коли так, то нам не пристало бросать товарищей на полпути.

— Может, ты и прав, — пробормотал Корнуолл.

Установилось молчание. Под ногами путников шуршали песок и галька. Вскоре они подошли к гребню, о котором говорил Хэл.

— Ну что? Полезем?

— Как скажешь, — откликнулся Корнуолл. — Лесовик у нас ты.

— Тут нет никаких лесов.

— Зато есть гребень. Все равно мне с тобой не тягаться, я человек городской и мало в чем разбираюсь.

Когда они взобрались на гребень, Хэл показал на глубокий овраг в боковом склоне.

— Там найдется сухая трава, — сказал он. — Лошадям будет что пощипать. А на ночь мы приведем их в лагерь.

После того как на гребень поднялись все остальные, Хэл принялся распоряжаться.

— Марк, — велел он, — напои лошадей. По полведра каждой, но не больше. Потом сведи их в овраг, пускай попасутся там до темноты. Приглядывай за ними, чтобы не ускакали. Мэри, ты будешь часовым. Смотри во все стороны и, если что увидишь, кричи. А мы займемся дровами, притащим сколько сможем.

Когда Корнуолл возвратился с лошадьми, на гребне ярко горел огонь; часть углей сдвинули чуть в сторону, и Мэри готовила на них ужин. Плакси с Оливером исполняли обязанности часовых. Хэл поспешил навстречу Корнуоллу.

— Садись поешь, — сказал он. — Мы уже сыты.

— А где Джиб?

— Пошел на разведку.

Солнце закатилось за горизонт, но небо на западе оставалось еще бледно-розовым. Внизу ничего не было видно, словно путники попали вдруг в страну теней.

— Через часок или около того взойдет луна, — пообещал Хэл.

Корнуолл подсел к огню.

— Голодный? — спросила Мэри.

— Как черт, — ответил он. — И усталый. А ты?

— Я в порядке. — Она положила ему в тарелку еды. — Кукурузная каша с беконом. Надеюсь, ты не возражаешь? Свежего мяса, к сожалению, нет. Хэл не смог никого подстрелить. Зайцы для него слишком резвые. — Девушка устроилась на земле рядом с ним, прижалась к его плечу, подставила губы для поцелуя. — Я хотела поговорить с тобой наедине. Мы тут обсудили кое-что с Оливером, он сказал, что подойдет к тебе, но я ответила ему, что мы разберемся сами. По-моему, так будет лучше.

— И что же вы с ним обсуждали? — спросил удивленный Корнуолл.

— Ты помнишь то, что случилось в шатре?

— Я никогда этого не забуду. А ты? Ты помнишь, Мэри?

— Я тоже не могу забыть. Но нам нельзя думать об этом. Вот о чем собирался поговорить с тобой Оливер. Нам нельзя даже думать об этом.

— При чем здесь, разрази его гром, Оливер? То, что было, касается только нас с тобой, если, конечно, ты разделяешь мои чувства.

— Да, — прошептала она, кладя голову ему на плечо. — Сколько дней ты будто не обращал на меня внимания, а потом неожиданно все переменилось. Я готова была заплакать. Ты у меня первый, понимаешь, первый. Да, я прислуживала в трактире, но…

— У меня и мыслей таких не было, — пробормотал он. — Я никогда не воспринимал тебя как, прости за грубость, уличную девку.

— Оливер…

— Каким он боком тут замешан?

— Он объяснил мне, — сказала Мэри и посмотрела Корнуоллу в глаза. — Он страшно смущался, но сумел объясниться.