Заповедь Варяга

Через темное стекло цель была видна даже в темноте. Старики умело, как это проделывали сотни раз, осмотрели винтовки, для пущей убедительности передернули затворы, нажали на курки. Полный порядок. До замка было метров четыреста. Через оптические прицелы ночного видения хорошо просматривались силуэты охранников, важно прогуливающихся вдоль стен. Они даже не подозревали, что от небытия их отделяют даже не годы, а всего лишь какие-то мгновения.

– Стреляйте только через двадцать минут, я как раз должен подойти поближе, – распорядился Джанни Орси.

– Не волнуйся, Джанни, – заверил Сальваторе, – мы сделаем все как нужно.

Джанни Орси хорошо знал эти места. Не раз Гобетти приглашал его в замок в качестве почетного гостя. Чаще всего это случалось вечером, и старик без труда нашел нужную тропинку. Оставалась минута. Он подобрался совсем близко к воротам, когда услышал негромкие выстрелы и увидел, как на стену, подобно бесчувственным восковым фигурам, один за другим опрокинулись три охранника. Через непродолжительную паузу раздалось еще три выстрела, и каждая пуля нашла свою цель. Джанни Орси, спрятавшись за стволом дерева, с интересом наблюдал за поднявшейся суматохой.

– Они там! – раздался панический голос.

– Быстрее! Чтобы не ушли! – вторил ему другой.

Рядом, метрах в тридцати, Орси услышал хруст ломаемых веток, и скоро из-за кустов на поляну выбежала свора псов. А еще через мгновение раздалось несколько хлопков, и тотчас послышался визг подстреленных собак. Старый Джанни внимательно осмотрелся по сторонам. Поблизости никого. Он вышел из укрытия, продолжая держать руки в карманах. Эту привычку через пласты прожитых лет он пронес из глубин буйной молодости, когда плащ оттягивал груз огнестрельного металла, а быстрая реакция играла куда большую роль, чем слова убеждения. Единственная неприятность состояла в том, что после таких аргументов приходилось менять плащ.

Неторопливой походкой он вошел во двор. Его никто не встретил. Дом выглядел необитаемым, только на самом верхнем этаже ярко полыхал свет. Именно здесь находился кабинет Луиджи Гобетти. Видно, он так надежно чувствовал себя в окружении двух дюжин охранников, что даже не поинтересовался, кто же все-таки затеял эту стрельбу. А может, перестрелка в его поместье такое же привычное дело, как теплый дождик в летнюю пору. От этой догадки губы Орси сложились в ироническую улыбку: скорее всего дон Гобетти боится шальной пули, поэтому решил переждать развязки в своей норе. Джанни неторопливо поднимался по ступеням. Вот она, дверь Гобетти.

Орси почувствовал, как его ладони вдруг сделались влажными, и он с досадой подумал о том, что в молодости не замечал за собой подобной потливости. А может быть, старость окончательно доконала его? Джанни Орси пинком распахнул дверь и увидел двух мужчин, сидящих за столом. Щурясь от удовольствия, они потягивали пиво: один из них был хозяином дома, приемным сыном некогда всемогущего Альберто Монтиссори, лицо другого тоже показалось Джанни знакомым. И тут он вспомнил, что однажды видел второго в кабинете Грациани, – это был Сержант, жестокий и профессиональный киллер. Внезапное озарение спасло ему жизнь – не вынимая рук из карманов, он выстрелил из обоих стволов прямо в грудь Юрьеву, и тот, опрокинув на себя бокал с пивом, повалился на пол. Старик подошел к нему на расстояние одного шага и посмотрел в обескровленное лицо Сержанта.

– Жаль... что приходится помирать от пули дилетанта, – слабо прошептали губы киллера.

– Успокойся, малыш, тебя убил настоящий профессионал, – нашел для Сержанта подходящие слова старый Джанни и, потеряв к нему интерес, повернулся к Луиджи: – А теперь у меня к тебе есть вопрос... дорогой крестник.

– Я слушаю тебя, Джанни, – старательно скрывая страх, едва слышно проговорил Гобетти.

– Почему ты убил моего мальчика? – с болью в голосе произнес Орси.

– Поверь мне, Джанни, я не убивал его... все получилось очень неожиданно.

– Помнишь, я тебя предупреждал, чтобы ты не привлекал моего мальчика в свои игры?

– Джанни, – поднялся из-за стола дон Гобетти, – он пришел ко мне по собственной воле.

– Куда ты дел тело моего мальчика? – не обращая внимания на его слова, спросил Орси.

Набравшись мужества, Гобетти отвечал:

– Он в подвале... Джанни.

– Мне нечего тебе больше сказать, Луиджи, ты сам выбрал свою судьбу. Прощай!

Прозвучавший выстрел громким эхом звучно раскатился по комнате, заставив звякнуть хрустальные подвески люстры. Дон Гобетти некоторое время продолжал стоять, а потом, обессилев, неловко ухватился пальцами за край скатерти и, пробуя удержаться, потянул ее на себя. Луиджи Гобетти грузно повалился на пол. С минуту старый Джанни разглядывал застывшее лицо Луиджи – спокойное, даже мирное, еще не тронутое смертью. Затем, смилостивившись, он снял плащ и бросил его на покойника.

– Вот тебе мой последний подарок, Луиджи, – проговорил Джанни, развернулся и направился в подвал.

У самого входа он натолкнулся на труп сына.