Запомните нас такими

Я положил трубку. Вот оно как, значит. Ну-ну. Я застелил кровать, принял душ и побрился. Голова была ясная. Ничего не скажешь, хорошие ребятки. С каждым глотком кофе они набирали у меня очки. Сознание автоматически прикидывало варианты. Я допил кофе и минут пять посидел за столом. Собственно, думать особенно было не о чем. Одни предположения. Главное было пока не суетиться.

Я уложил в дорожную сумку всё, что могло понадобиться для жизни в автономном режиме, а паспорт, кредитки и восемьдесят тысяч наличными рассовал по карманам. Достал из сейфа пистолет, две запасных обоймы и, прежде чем сунуть в кобуру, протёр бумажными салфетками.

С сумкой на плече я постоял в прихожей. Я не знал, когда удастся вернуться. Стоило бы черкнуть записку Марии, но я так и не смог заставить себя взяться за ручку. Последнее время мы редко с ней виделись. По-видимому, всё кончилось, так и не успев начаться. В тридцать девять лет на подобные отношения можно смотреть уже философски.

Я выключил свет, закрыл квартиру и спустился в вестибюль. В почтовом ящике белела корреспонденция. Два стандартных конверта. На одном адрес отсутствовал. Я засунул конверты поглубже в карман куртки и вышел под дождь. Судя по небесам, ненастье обещало продлиться не день и не два. Я поднял капюшон и, огибая лужи, двинулся к ярко освещённым гаражам. У боксов не было ни души. Заедавший раньше замок открылся на удивление легко. Я бросил сумку на заднее сиденье и, запустив двигатель, вскрыл конверт с обратным адресом. Никитин сообщал, что филиалу фирмы колхоз выделил отличный земельный участок. Условия самые выгодные. Запросы председателя, не считая коттеджа, просто смехотворны. Договор на строительство посёлка подписан. Все затраты и обеспечение материалами берёт на себя металлургический завод. Наша задача – организовать строительство коттеджей в сжатые сроки. При тех возможностях, которыми мы теперь располагали, такой вопрос большой трудности не представлял. После того что нам пришлось пережить с восемьдесят восьмого года, подобный заказ уже не являлся чем-то удивительным. Назвать удачным его можно было в восемьдесят девятом. Теперь же, когда у нас имелся и опыт, и деньги, мы могли действовать независимо от того, что говорил закон. С самого начала мы действовали незаконно. Мы покупали работу – и это было незаконным. «Законным» считалось нам её не давать. «Законно» могли действовать только представители государства. Они и делали что хотели. Достаточно было только иметь бумажку с нужной печатью, а часто даже и её не требовалось. Когда годами живёшь вне закона, жизнь начинает зависеть только от тебя. Ты что-то себе разрешаешь, а что-то – нет. Ты живёшь по нормам для дерзких и упёртых. И те, кто в своё время не сумел или не захотел через это пройти, потом всю оставшуюся жизнь занимаются только одним: умирают от страха – утром, днём и вечером – пока однажды действительно не оказываются на погосте.

Глядя в ветровое стекло, я открыл минералку и промочил горло. Читать послание от Марии не хотелось. Я сунул письма в бардачок и, протерев очки для ночного вождения, выехал из бокса.

Отлакированный дождём проспект был пуст, словно витрины прифронтового города. Удерживая стрелку спидометра у отметки девяносто, я через пять минут упёрся в объездную дорогу. Справа, залитая светом газовых фонарей, проплыла бензозаправочная станция, а впереди возникли и стали быстро приближаться огни встречных машин. Я переключил работу стеклоочистителей на средний режим и прибавил звук магнитолы. Немного погодя в облаке брызг, мимо, качнув воздушной волной, с яростным свистом пронеслись фуры.

Все мои инструкции оказались напрасными. Когда подбираешь людей, главным образом смотришь на их деловые качества. Управляющий филиалом вовсе не обязан быть спецназовцем, и если, не дай бог, ему не повезло, то ты обязан найти виновных, чего бы это ни стоило. Потому что люди – это часть дела, а дело надо либо доводить до конца, либо не браться за него вовсе. А это возможно только при одном условии: если всё, что ему мешает, ты устраняешь самым безжалостным образом. И неважно, кто оказался на пути: ты сам, твои родственники, или тот, кого ты и в глаза не видел.

«Опель» легко одолел подъём и выскочил на участок, за которым границы города заканчивались. Прямо по курсу ярко светились огни ГАИ. Я сбавил скорость и, нащупав на пассажирском кресле пистолет, переложил в бардачок. Под дождём белый «скворечник» гаишников с застывшим на стоянке милицейским уазиком и мотоциклом с коляской казался необитаемым. Мысленно пожелав служивым приятных сновидений, я вернул оружие на сиденье и прибавил хода.

Завалить управляющего филиалом из-за разовых бабок могли лишь «гастролёры» или местные малолетние дуралеи. Для тех, кто его не знал, Толик вполне мог показаться сговорчивым: очки, мальчишеская фигура, тихий голос – типичные черты интеллигента в последнем колене, пока дело не доходило до принципов. А вот за них-то он держался с настойчивостью средневекового фанатика, и взнуздать его становилось практически невозможно.